Введение
Кокандское ханство (узб. Qo"qon xonligi) - государство, существовавшее с 1709 по 1876 на территории современных Узбекистана, Таджикистана, южного Казахстана и Киргизии. В период наибольшего расширения занимало около 220 тыс. км². В 1917-1918 годах здесь была предпринята попытка создания демократической республики, так называемая Туркестанская автономия, разгромленная большевиками и дашнаками.
1. История
1.1. Основание ханства
Ханство было основано в 1709 году, когда Шейбанид Шахрух II из узбекского племени минглар основал независимое владение в западной части Ферганской долины. Он построил крепость в небольшом городе Коканде, ставшем столицей ханства. Однако необходимо было обосновать право династии на власть, в связи с чем утверждалось происхождение династии от Тамерлана.
По местным преданиям, знаменитый султан Бабур (правнук Тамерлана) направлялся из Самарканда в Индию через Ферганскую долину, где одна из его жён разрешилась мальчиком по дороге между Ходжентом и Канибадамом; ребенка, прозванного Алтун-башиком (умер в 1545 году), приютил кочевавший там узбекский род Минг (откуда и название династии). Когда же выяснилось его происхождение, Алтун-башик был провозглашён бием и поселился в Асхы. Звание бия стало наследственным в его потомстве. Один из потомков Алтун-башика - Абду-Раим - поселился в кишлаке Дикан-Тода, но впоследствии главным местом его пребывания стал город Коканд, который он основал около 1732 года и который первоначально назывался Иски-Курган или Кала-и-Раим-бай (по имени своего основателя). Воспользовавшись междуцарствием в Бухаре, Абду-Раим предпринял поход на это ханство, занял будто бы Самарканд, Катты-Курган, добирался и до Шахрисябза, но ограничился лишь тем, что заключил мир с тамошним правителем и женился на его племяннице, после чего вернулся в Ходжент, где и был убит своими приближенными (около 1740). Между тем персидский шах Надир в 1740 году занял Бухару и изгнал кокандцев из Самарканда. Брат и преемник Абду-Раима - Абду-Керим-бий - окончательно поселился в Иски-Кургане, который с этого только времени (1740) получает название Коканда .
После смерти Абду-Керима его преемником был провозглашён сын Абду-Раима - Ирдана-бий, умерший в 1778 году, после чего правителем стал его двоюродный брат Сулейман, убитый через 3 месяца. Тогда правителем Ферганы провозглашен был Нарбута-бий, внук Абду-Керим-бия и сын Абдурахман-бека, владетеля города Исфары, хотя Нарбута-бий первоначально и отклонял от себя это не совсем безопасное бремя.
Абд аль-Карим, Ирдана-бий и Нарбута-бий расширили территорию Кокандского владения. Однако и Ирдана-бий, и Нарбута-бий были вынуждены вступить в дипломатические сношения с империей Цин, проводившей экспансию в отношении владений, сопредельных с образованным в 1760 г. наместничеством Синьцзян, что, по нормам цинского дипломатического этикета расценивалось как признание вассальной зависимости (при этом подарки от правителей Коканда рассматривались императором Цяньлуном как дань от вассалов) по отношению к Китаю в 1774-1798. В составленной Чжао Эрсюнем в 1927 г. династийной истории "Цин ши гао" (Черновой свод истории династии Цин) Коканд причислен к т.н. "внешним вассалам" империи наравне с Ташкентом, Самаркандом, Болором, Афганистаном и другими владениями и государствами, никогда не являвшимися вассалами империи Цин.Это явилось одним из "доказательств" в постоянных антикитайских кампаниях в бывшем СССР и в странах ЦА, о неких агрессивных планах Китая и его территориальных претензиях к соседям. Китай на сегодня официально заявил об урегулировании всех территориальных споров с центрально-азиатскими странам.
1.2. Экспансия
Сын Нарбута Бега, Алим, используя таджикских горцев, завоевал западную половину Ферганской долины, включая Ходжент (Ленинабад) и Шаш (включая Ташкент). Чтобы утвердить свое государство Алим-хан убил своих родственников, устранил всех соперников, а затем жестокостью стремился усилить свою власть, почему и прозван был «залим» (тиран) и «шир-гаран» (лютый тигр). Все свое царствование он провёл в счастливых войнах с беками важнейших городов, завоевал Чимкент, Сайрам, Кураму и даже Ташкент, 15 раз ходил на Ура-Тюбе, который ещё со времени Ирдана-бия служил яблоком раздора между кокандцами и бухарцами. Но войны и погубили Алима. Народ не мог долго выносить воинственных наклонностей властолюбивого хана, и в 1809 он был убит приверженцами своего брата Омара. Поэт в душе и покровитель поэтов и учёных, Омар, по-видимому, склонен был более к мирной, чем к военной жизни; по крайней мере с Бухарой он не желал ссориться. Он был любим народом и много заботился о внешней пышности своей власти. Но и правление Омара ознаменовалось расширением владений Кокандского ханства.
В 1821 году Омар-хан умер и на престол вступил его 12-летний сын Мадали-хан (Мухаммед-Али). Во время его правления ханство занимало наибольшую площадь. Ханство подчинило себе племена Северной Киргизии и Южного Казахстана. Для обеспечения контроля за этими землями в 1825 году были основаны крепости Пишпек и Токмак. Он распространил власть свою на памирские владения Каратегин, Куляб, Дарваз, Рошан и Шугнан, и в Кашгаре поддерживал ходжей против китайцев.
1.3. Смута
В беспутстве Мадали-хан превзошёл всех своих предшественников, и женился на мачехе, что, по шариату, представляет собою великое преступление. Этим воспользовалась недовольная партия, обратившаяся к бухарскому эмиру Наср-Улле с просьбой освободить страну от преступного хана. Наср-Улла явился под стенами Коканда; Мадали-хан был убит, а Кокандское ханство обращено в бухарскую провинцию (1842), но кокандцы, избравшие ханом двоюродного брата Омар-хана, Шир-Али, вскоре свергли его. Власть Коканда оказалась у киргизов во главе с Нусупом, бием Аксыйской долины. Во время этой борьбы выдвинулся кипчак Мусульман-куль, который предал своего аталыка Нусупа и сделавшийся всевластным временщиком, этим заканчивается первое киргизское правление Кокандом. Шир-Али оказался правителем добрым и кротким, но при нём усилилась вражда между кипчаками и оседлыми сартами, которая существовала исстари и уже раньше нередко приводила к столкновениям. Вся дальнейшая история ханства заключается, главным образом, в кровавой борьбе сартов и кипчаков и всякая победа сопровождалась беспощадным избиением побежденных. Мусульман-куль раздавал все видные должности кипчакам, которые и начали хозяйничать в стране, притесняя и избивая сартов. Для сартов, более образованных и развитых (в мусульманском смысле), видеть себя в руках грубых кочевников - было верхом унижения. Воспользовавшись пребыванием Мусульман-куля за Ошем, сарты призвали на ханство Мурад-бека, сына Алим-хана, и убили Шир-Али (1845). Мусульман-куль поспешил в Коканд, убил Мурад-хана, процарствовавшего лишь 11 дней, и возвёл на престол 16-летнего Худояра, младшего из 5 сыновей Шир-Али, сам же стал регентом. Тяготясь опекой Мусульман-куля, Худояр-хан стал опорой сартовской партии, сверг Мусульман-куля и казнил его (1852). С казнью Мусульман-куля дела не пошли лучше: вся разница заключалась в том, что сарты стали резать кипчаков. Сам же Худояр оказался человеком крайне жадным, просто торгашом, каким впоследствии заявил себя и в Оренбурге, где превратился в лошадиного барышника. Невыносимые поборы Худояр-хана содействовали усилению кипчакской партии, во главе которой стал известный борец с русскими Алим-куль, провозгласивший ханом старшего брата Худояра, Малля-хана (1858). Худояр бежал в Бухару. Но и среди самих кипчаков возникли раздоры, и Малля-хан был убит (1862), после чего на престол возведены были племянники Худояра, сначала Ша-Мурад, а потом (1863) Сеид-Султан, сын Малля-хана. Худояр воспользовался этими смутами и при содействии бухарского эмира, Музаффар-Эддина, водворился было в Коканде, но вскоре изгнан был Алим-кулем и опять бежал в Бухару. Когда же Алим-куль погиб под Ташкентом (1865). бухарский эмир вновь явился с войском в Коканд, посадил от себя Худояра беком, но на возвратном пути был разбит русскими под Ирджаром, а последовавшее затем занятие Ура-Тюбе и Дизаха (1866) отрезало Кокандское ханство от Бухары. Смуты облегчали утверждение русской власти в той части Туркестана, которая входила в состав Кокандского ханства.
1.4. Конфликты с Россией
Однако двусторонние связи между Российской империей и Кокандским ханством развивались достаточно сложно и носили в основном конфронтационный характер. При этом инициатива их резкого ухудшения принадлежала, по мнению узбекских историков, среднеазиатскому государству. Вследствие острой внутриполитической борьбы в ханстве у престола часто - находились группировки, воинственно настроенные по отношению к России. Поэтому российские купцы всячески притеснялись кокандской администрацией, из-за чего часто несли убытки.
Кроме того, кокандцы стали претендовать на верховенство в казахских аулах Среднего Жуза, жители которых еще в начале 40-х гг. XVIII в. присягнули на верность российскому государству. Так, в 1831-1834 гг. бывший российский подданный казахский султан Саржан Касымов уговорил кокандского хана дать ему воинские отряды, с помощью которых он стал совершать грабительские набеги на кочевья казахов Среднего Жуза. На реке Сары-Су Касымов построил два укрепления, но потерпел поражение от имперских войск и вынужден был скрыться в Коканде. В мае 1834 г. по приказу кокандского правителя ташкентский беклярбек вместе с тем же Касымовым в сопровождении шеститысячной армии двинулся на казахские аулы Среднего Жуза и дошел до реки Ишим. При этом в степь для организации антироссийской пропаганды было послано около 100 агитаторов.
Однако поднять народ на восстание кокандским предводителям не удалось. Они укрепились в крепости Улутау, но, узнав, что из Акмолинска вышел российский военный отряд, оставили гарнизон в городе, а сами бежали обратно в Ташкент. В начале 50-х гг. еще один военный поход в казахские кочевья Среднего Жуза совершил ташкентский беклярбек Мирзаахмед, но вновь потерпел неудачу. Тем не менее агрессивные акции кокандских и хивинских властей (Хива также стремилась к гегемонии в регионе) дорого обошлись России. Подстрекаемые среднеазиатскими правителями, кочевые племена нападали на пограничные селения (аулы) Российской империи, угоняли скот и лошадей, а также людей, которых впоследствии продавали в рабство. Кокандские ханы, кроме того, любой ценой стремились заполучить российских солдат, которых использовали для обучения собственного войска. Поэтому в 20-30-х гг. прежняя либеральная политика российских властей по отношению к казахским племенам, наиболее характерная для времени царствования Екатерины II, когда кочевникам были даны экономические льготы, выделялись средства на постройку мечетей, школ, караван-сараев, а также издание мусульманских книг, была отодвинута на задний план. В силу сложившихся обстоятельств в этот период упор был сделан на административно-военные мероприятия. Для этого царским правительством были предприняты меры по ограничению власти кочевых родоначальников, усилены гарнизоны пограничных крепостей.
Так постепенно были образованы Оренбургская и Западно-Сибирская, а впоследствии Сыр-Дарьинская пограничные линии. К началу 60-х гг. XIX в. крайние пункты этих линий (поселок Яны-Курган на правобережье Сыр-Дарьи и крепость Пишпек в Семиречье) находились уже в составе российского государства. Оставшийся "разрыв", через который в российские владения проникали разбойные отряды, в Петербурге решили ликвидировать. Военно-политическим руководством Российской империи было принято решение о соединении пограничных линий.
С 1855 года киргизские и казахские племена подчинённые ханству, стали переходить в российское подданство, не в силах терпеть произвол и беззаконие кокандских наместников. Это привело к вооружённым конфликтам ханства с российскими войсками, например в 1850 году предпринята была экспедиция за реку Или, с целью разрушить укрепление Таучубек, служившее опорным пунктом для К. шаек, но овладеть им удалось лишь в 1851 г., а в 1854 г. на реке Алматы построено укрепление Верное и весь Заилийский край вошёл в состав России. С целью же ограждения казахов, русских подданных, оренбургский военный губернатор Обручев построил в 1847 г. укрепление Раимское (впоследствии Аральское), близ устья Сырдарьи, и предположил занять Ак-Мечеть. В 1852 г., по инициативе нового оренбургского губернатора Перовского, полковник Бларамберг, с отрядом в 500 человек, разрушил две К. крепостцы Кумыш-Курган и Чим-курган и штурмовал Ак-Мечеть, но был отбит. В 1853 г. Перовский лично с отрядом в 2767 человек, при 12 орудиях двинулся на Ак-Мечеть, где было 300 кокандцев при 3 орудиях, и 27 июля взял её штурмом; Ак-Мечеть вскоре переименована была в Форт-Перовский. В том же 1853 г. кокандцы дважды пытались отбить Ак-Мечеть, но 24 августа войсковой старшина Бородин, с 275 человеками при 3 орудиях, рассеял при Кум-суате 7000 кокандцев, а 14 декабря майор Шкуп, с 550 человеками при 4 орудиях, разбил на левом берегу Сыра 13000 кокандцев, имевших 17 медных орудий. После этого вдоль нижнего Сыра возведён был ряд укреплений (Казалинск, Карамакчи, с 1861 г. Джулек). В 1860 г. западносибирское начальство снарядило, под начальством полковника Циммермана, небольшой отряд, разрушивший К. укрепления Пишпек и Токмак. Кокандцы объявили священную войну (газават) и в октябре 1860 г. сосредоточились, в числе 20000 человек, у укрепления Узун-Агач (60 км. от Верного), где были разбиты полковником Колпаковским (3 роты, 4 сотни и 4 орудия), взявшим затем и возобновленный кокандцами Пишпек, где на этот раз оставлен был русский гарнизон; в это же время занята была русскими и небольшая крепостца Токмак. Устройством цепи укреплений со стороны Оренбурга вдоль нижнего течения Сырдарьи, а со стороны западной Сибири вдоль Алатау, русская граница постепенно замыкалась, но в то время огромное пространство около 700 км. оставалось ещё незанятым и служило как бы воротами для вторжения кокандцев в казахские степи. В 1864 г. решено было, чтобы два отряда, один из Оренбурга, другой из западной Сибири, шли навстречу друг другу, оренбургский - вверх по Сырдарье на город Туркестан, а западносибирский - вдоль Киргизского хребта. Западносибирский отряд, 2500 человек, под начальством полковника Черняева, вышел из Верного, 5 июня 1864 г. взял штурмом крепость Аулие-ата, а оренбургский, 1200 человек, под начальством полковника Верёвкина, двинулся из Форта-Перовского на город Туркестан, который был взят с помощью траншейных работ 12 июня. Оставив в Аулие-Ата гарнизон, Черняев во главе 1298 человек двинулся к Чимкенту и, притянув оренбургский отряд, взял его штурмом 20 июля. Вслед затем предпринят был штурм Ташкента (120 км. от Чимкента), но он был отбит. В 1865 г. из вновь занятого края, с присоединением территории прежней Сырдарьинской линии, образована была Туркестанская область, военным губернатором которой назначен был Черняев. Слухи, что бухарский эмир собирается овладеть Ташкентом, побудили Черняева занять 29 апреля небольшое Кокандское укрепление Ниязбек, господствовавшее над водами Ташкента, а затем он с отрядом в 1951 человек, при 12 орудиях, расположился лагерем в 8 верстах от Ташкента, где, под начальством Алимкула, сосредоточено было до 30000 кокандцев, при 50 орудиях. 9 мая Алимкул сделал вылазку, во время которой был смертельно ранен. Смерть его дала обороне Ташкента невыгодный оборот: борьба партий в городе усилилась, а энергия в защите крепостных стен ослабела. Черняев решился воспользоваться этим и после трёхдневного штурма (15-17 мая) взял Ташкент, потеряв 25 человек убитыми и 117 ранеными; потери же кокандцев были весьма значительны. В 1866 г. занят был и Ходжент. В это же время Якуб Бег, бывший правитель Ташкента, бежит в Кашгар, ставший на время независимым от Китая, и основывает там государство Йеттишар.
Кокандское ханство охватывало вост. часть Западно-Туркестанского региона. Верховная власть принадлежала хану, при к-ром действовал назначаемый им совет. В него входили аталык (регент), минбашы (тысячник -- воинский титул), атабек, серкер, дастурканчы, рисалачы, мехтер, найиб, удайчы, кожо-калян, казы-аскар, шайх-ал-ислам (высокопоставленные должности и звания даны в соответствии с народными историческими традициями) и др. ответственные лица. По сообщению Муллы Алима, второе место по значимости после хана занимали должности амир-и ляшкер и минбашы, а за ними соответственно -- кушбе-ги, парваначы, исагаул, удайчы и др. Названные посты в ханстве распределялись между кыргызами, узбеками и кыпчаками. Легенда об Алтын Бешике, имеющая идеологическую направленность, о таком распределении власти повествует как об узаконенном факте. При распределении власти кыргызам и кыпчакам доставались должности аталыка, минбашы, амир-и ляшкера, найиба, ынака.
В целях укрепления взаимоотношений с кыргызами ханы старались вступить в родственные отношения с ними путём женитьбы. Нарбото-бий был женат на кыргызке, его сын Алим-хан родных братьев своей матери Момунбека и Ырыс-кулбека (кыргызов) назначил командующими своего войска. Во время правления Мадали-хана кыргыз Нусуп (Юсуф) был назначен минбашы, Алымбек из кыргызского племени адигине, Сей-итбек из племени кесек, Полот из племени теелес, Сатыбалды из племени аваат, Ажыбек из Таласского региона и др. влиятельные люди получили звание датки. Они занимали высокое положение не только в пределах своих племён, но и в общественно-политической жизни ханства.
Преемник Мадали-хана, пришедший к власти с помощью кыргызов, Шералы-хан (1842-- 45), с малых лет жил среди кыргызов в Чат-калском, Аксыйском и Таласском регионах. Согласно историческим источникам, отец Шералы-хана Ажыбек и Нарбото-бий были родными братьями. Ажыбек был убит во время борьбы за ханский трон сыном Нарбото-бия Алим-ханом. Поскольку жена Ажыбека была кыргызкой, после смерти мужа она со своими сыновьями Улукбеком и Шералы находит прибежище у своих родственников в Аксы и Чаткале. Улукбек умер в пути. А Шералы растёт у своих, родственников по материнской линии. Обе его жены -- Соно-айым (айым -- титул знатных дам) и Жаркын-айым были кыргызками. Его сыновья были: Сарымсак -- амир-и ляшкером, Маллабек -- ханом (1838--62), Кудаяр -- ханом (1845-58, 1862-63, 1865-75), Сопубек -- акимом Андижанского региона, Султан Му-рад -- акимом Маргеланского региона. В этот период в ханстве резко возросло влияние кыргызов, и должность главного визиря (премьер-министра) занимал Алымбек-датка (1858--62), минбашы -- Нусуп (1842--44) и Касым (1853--56), должность аталыка занимал Алымкул (1863--65), Атабек был найибом (командующим пеших воинов и артиллерии), Шералы -- ынаком, т.е. военачальником конной армии, а Кыдыр-бий занимал должность эшик-ага, т.е. руководил администрацией ханского двора. Все важные политические события, происшедшие в ханстве в 30--60-х годах 19 в., совершались при непосредственном участии известных вышеназванных кыргызских личностей, а также родовой знати -- правителей кыпчаков. Поэтому русские исследователи-историки, продолжавшие пристально наблюдать за политическими событиями в Кокандском ханстве, писали так: «В то время, когда русские двигались вглубь по Средней Азии, в Коканде стала преобладать власть кыргызов».
Кудаяр-хан, властвовавший на ханском троне в общей сложности около 30 лет, во многом опирался на кыргызов. Поскольку он сам вырос и воспитывался среди кыргызов, всю свою жизнь не мог избавиться от влияния, полученного в юном возрасте. Его современники в своих воспоминаниях писали о том, что в его речи, манерах и привычках наблюдались характерные для кыргызов признаки. Судя по их записям, любимым блюдом Кудаяр-хана было блюдо «нарын». До конца своей жизни Кудаяр-хан, как и все кыргызы того времени, гадал на бараньей лопатке, не любил городскую жизнь и ему всегда хотелось в горы. Поэтому он большую часть года проводил в своих кочевых резиденциях. Много времени посвящал охоте с орлом и борзыми собаками. Родственники по кыргызской линии в его повседневной жизни занимали видное место. Он с большим уважением относился к своей матери Жаркын-айым и сестре по материнской линии Зияде-датке (в некоторых источниках она названа Зийнат), и ежедневно свой день начинал с поклона-приветствия им, лично посещая дом, где они жили, только после этого он приступал к своим основным делам. Кудаяр-хан никогда и ни в чем не отказывал матери. По требованию матери он приговорил к смертной казни Мусулманкула-минбашы, а Касым-мин-башы, приговорённый к смертной казни, был помилован опять-таки по просьбе матери. Ухудшение взаимоотношений Кудаяр-хана с кыргызами также во многом связано со смертью Жаркын-айым в 1869. Судя по записям российского исследователя того времени М. Алибекова, одним из самых доверенных людей Кудаяр-хана был Атабек-найиб. Этот уважаемый, старый и мудрый кыргыз был человеком, пришедшим в ханскую ставку вместе с отцом Кудаяр-хана -- Шералы-ханом. Кудаяр-хан уважал и доверял ему, как своему отцу, и в тех случаях, когда отсутствовал в ханской ставке -- поручал ему вести все свои дела.
Кыргызы были основной силой и организаторами свержения с престола Кудаяр-хана. В 1858 Малабек, обиженный на Кудаяр-хана, прибыл в Кара-Суу и попросил помощи у кыргызов, что нашло понимание у родовых правителей Асана-бия и Алымбека-датки, к-рые вместе со своими людьми оказали ему поддержку. В итоге этой борьбы Кудаяр-хан лишился власти, а на трон сел его сводный брат Малла-хан (1858--62). Чокан Валиханов, приезжавший в том году на кыргызскую землю, писал так: «Малла-хан своим приходом к власти был обязан кыргызам и обещал их правителю Алибеку (Алымбеку) должность минбашы, но в течение долгого времени не хотел видеть его на этом посту. Несмотря на это, Алымбек-датка в это время пользовался всеми правами главного визиря». И в самом деле, выдающийся сын кыргызского народа Алымбек-датка во время правления Малла-хана был облечён неограниченной властью и имел большое влияние. В эту пору Алымбек-датка укреплял свои связи с правителями сев. кыргызских племён, заботясь об единстве кыргызского народа. Губернатор Западно-Сибирского региона Дюгамель посоветовал руководителю округа Ала-Тоо Г.А. Колпаковскому, чтобы тот, в случае проявления Алымбеком интереса к переговорам, не задумываясь, приступил к ним.
24 февраля 1862 Алымбек-датка, Алымкул-эшик-ага и поддерживавшие их кыргызы убивают Малла-хана и вместо него сажают на трон одного из внуков Шералы-хана -- Шахмурада. Алымбек-датка в течение короткого периода официально стал главным визирем и правил всем ханством от имени Шахмурада. В том же году и сам Алымбек-датка был убит своими врагами. Вместо него бразды правления Алайским регионом берёт в свои руки его жена Курманжан-датка, и первой из кыргызских женщин от эмира Бухары получает титул «датка». А вслед за Алымбеком-датка др. кыргызский выдающийся политический деятель того времени Алым-кул получает власть в ставке, когда несовершеннолетний сын Малла-хана Султан Сейит был провозглашён ханом, но фактическая власть принадлежала аталыку Алымкулу. Известные представители из кыргызской родовой знати получали высокие звания парваначи, датка, пансат и им оказывались почести и внимание. Кыргызские женщины: мать Кудаяр-хана Жаркын-айым и жена Алымбека-датки Курманжан-датка при ханском дворе занимали особое положение и оказывали на его жизнь огромное влияние. Нередко по их указаниям и советам решались важнейшие вопросы в ставке. В целом, кыргызы в общественно-политической жизни Кокандского ханства занимали значительное место. Стоит особо отметить то, что кыргызы всегда отвечали вооруженным сопротивлением на усиление давления власти ставки на местах. Об этом подтверждают вооружённые выступления Атантая и Тайлака против насилия ханских правителей в 30--40-х годах 19 в., а также восстания кыргызов в Чуйском и Ысык-Кёлском регионах. Кыргызы Аксы, Андижана, Алая и ичкиликские кыргызы на несправедливую политику ставки временами отвечали свержением хана с трона и заменой его своим ставленником. кокандский ханство исторический правление
Попытки создания самостоятельного кыргызского ханства. В 1842, после провозглашения ханом Коканда Шералы, выросшего в Чаткалских и Таласских горах, кыргызы Чуйского, Нарынского, Ысык-Кёлского и Таласского регионов проводят объединённый съезд, где обсуждают возможность создания единого ханства. Съезд проходит на зап. берегу Ысык-Кёля. На съезд приглашаются представители кыргызских племён сарыбагыш, бугу, саяк, солто, саруу, кушчу, черик. Ханом избирается манап из племени сарыбагыш Ормон. Принимается свод правил, имеющий законодательную силу, названный «Ормон окуу», т.е. -- «Учение Ормона». Военачальником назначается его близкий родственник Тёрёгелди-батыр, советником -- сарыбагышский манап Жантай. Провидец и мудрец Калыгул тоже был одним из самых уважаемых людей хана и его советником. Бугинский манап, сын Боронбая, выдал свою дочь за Ормона и узами брака укрепил с ним свои родственные связи. При Ормон-хане была организована постоянно действующая дружина в кол-ве 30--40 чел. Кокандский хан в этот момент присвоил Ормон-хану звание парваначи и старался установить с ним близкие отношения.
Приблизительно за 10 лет после создания своего ханства были сведены к минимуму разногласия между кыргызскими племенами. Хотя кыргызы во время ханства стали дружнее, объединённые общими интересами, некоторые племена подчинялись Ормон-хану лишь условно, на деле ведя самостоятельную жизнь. То, что на вершине властных структур ханства были только представители сарыбагышей и не оказалось влиятельных личностей из др. племён, породило недовольство Ормон-ханом. Самым крупным событием за время существования ханства является кыргызско-казахская война в 1846--47. Дружина, руководимая последним казахским ханом Кенесары Касым уулу, вступила на кыргызскую землю и среди кыргызских племен солто, сарыбагыш, живущих в Чуйской долине, учиняла насилие и грабёж, проливая кровь. На борьбу против казахов объединились большинство кыргызских племён. В итоге казахская дружина потерпела поражение. Несколько казахских военачальников во главе с Кенесары попали в плен к кыргызам и были казнены. Ормон-хан пытался использовать эту победу для укрепления своей власти. Но окончательно объединить кыргызов и укрепить их единство ему не удалось. Спустя немного времени после войны единство кыргызских племён вновь дало трещину. В особенно крупные конфликты вылились разногласия по поводу власти и земельных притязаний между племенами бугу и сарыбагыш. Летом 1854 в битве между ними Ормон-хан получает тяжёлое ранение и погибает. В следующем году сарыбагыши, чтобы отомстить за Ормон-хана, совершают большой набег на бугинцев с целью их уничтожения. Чтобы выжить в этих условиях, бугу обращаются за помощью к Российской империи и 17 января 1855 принимают её подданство. Внутренний раскол кыргызского ханства, еще не успевшего встать на ноги, создаёт благоприятные условия Российской империи для присоединения кыргызских земель к своим владениям.
Вхождение северных кыргызов в состав Российской империи. После получения клятвы в верности некоторых биев бугинского рода антирусски настроенные бугинские бии и батыры подвергались гонениям (даже Балбай-батыр был посажен в русскую тюрьму в Верном, где и умер). Российская империя разрабатывает план подчинения остальных сев. кыргызских племён и начинает в этих краях свои военные действия. Согласно этому плану, в первую очередь должны были быть захвачены крепости Коканда. Чтобы осуществить этот план, в 1859 русские войска на границе между Старшим жузом казахов и Северным Кыргызстаном основали Кастекскую пограничную заставу. В том же году генерал-губернатор Западной Сибири обращается к царю с просьбой разрешить занять Пишпекскую крепость в Чуйской долине. В августе 1860 русские солдаты во главе с полковником Циммерманом переходят через р. Чу и окружают Токмокскую крепость, к-рую подвергают обстрелу из пушек. 27 августа Токмокская крепость была взята. 4 сентября сдается и Пишпекская крепость. Чуйские кыргызы, хотя и были настроены в этой войне антирусски, но не осмелились открыто воевать против хорошо вооружённого противника и ушли, некоторые из них -- в Таласские горы. Поэтому генерал-губернатор Западной Сибири 10 сентября даёт указание Циммерману о задержании кыргызских родовых правителей Уметаалы, Тёрёгелди и Жантая. Но Жантай, опередив Циммермана, послал к нему с мирной миссией своего сына Шабдана, из-за чего и остался жив.
В октябре 1860, когда войско Кокандского ханства окружило лагерь русских солдат в Узун-Агаче, кыргызы Чуйской долины воевали против русских. Но в этой войне они были побеждены. Шабдан-батыр, будучи на стороне кокандцев, воевал против русских. Еще ранее, по предложению Канат-шаа, побывавшего в Чуйской долине, Малла-хан принял Шабдана в своей ставке и преподнёс ему позолоченные меч, винтовку и сшитую золотыми нитками шубу. После этой войны Шабдан вместе с Канат-шаа отбыл в Ташкент, где и служил ханству. Позднее он был втянут в борьбу за ханский престол и выступил на стороне Кудаяр-хана, к-рый за оказанную услугу назначил его акимом г. Туркестана. В 1861 Токмок и Пишпек снова перешли к Кокандскому ханству, а разрушенные крепости были восстановлены.
Пользуясь противостоянием и конфликтами кыргызов Чуйской и Кеминской долин с казахами и Кокандским ханством, войска Российской империи предпринимают вторую попытку захватить Чуй и Кемин, и совершают вооружённый поход. Пишпекская и Токмокская крепости снова захватываются русскими и разрушаются. У сев. кыргызских родов не остается другого выхода, как подчиниться Российской империи. Но, несмотря на это, манапы чуйского племени солто Жангарач, Маймыл и Тынаалы, не пожелавшие войти под власть России, вместе со своими подданными переезжают в Талас. В это время Жантай принимает окончательное решение служить российской власти. А вслед за ним к отцовскому выбору присоединяется и его сын Шабдан, ставший активным проводником царской политики в регионе.
В 1862 манап чуйского племени солто Байтик начинает свою борьбу против бека Рахматуллы. Тот с 1861 был представителем Кокандского ханства в Пишпекской крепости и теперь начал вести антикыргызскую политику. Он оскорбил честь и достоинство сына Байтика Байсала, тем самым окончательно став врагом племени солто. Байтик, с целью убийства, приглашает Рахматуллу на той (пиршество) в Ак-Чий, где нападает на кокандских сарбазов. Успевшего вскочить на своего коня и бежавшего Рахматуллу догоняет родственник Байтика Кокум и, свалив с коня, убивает его. Кыргызы во главе с Байтиком окружают Пишпекскую крепость, а его младший брат Сатылган отправляется в Верный к российскому генералу Г.А. Колпаковскому с просьбой оказать военную помощь. Просьба о помощи принимается, и 13 октября 1862 вооружённые русские солдаты прибывают в Пишпекскую крепость, где кокандские сарбазы сдаются, а крепость разрушается. После этого основная часть племени солто признала над собой власть России. Весной 1863 были организованы военные походы: Колпаковским -- по направлению к Олуя-Ата, а капитаном генерального штаба Проценко -- к Центральному Тенир-Тоо. В результате этих походов кыргызы Нарынского и Таласского регионов были вынуждены признать власть Российской империи. В 1863 на берегу озера Ысык-Кёл впервые перезимовали русские солдаты, добившись установления власти Российской империи и в этом регионе.
В 1864 отряд Верёвкина захватывает Туркестан, отряд Черняева -- Олуя-Ату и Чимкент, после чего объединяются две фронтовые линии -- Сибири и Сырдарьи. Власть России в Чуйской и Ысык-Кёлской долинах укрепляется окончательно. В этом же году около 10 тыс. семей, живших в Суусамыре и Кетмен-Тёбё, объявили о своем признании российской власти. В 1867 военный поход полковника Полторацкого в Центральный Тенир-Тоо окончательно подчинил представителей кыргызских родов этого региона российской власти. Глава кыргызов этого региона, состоящих примерно из 5--6 тыс. семей, Уметалы, поняв бессмысленность сопротивления, сдаётся русским. Небольшое восстание, предпринятое малыми силами Осмона Тайлак уулу против русской власти, завершилось поражением. Через год в Центральном Тенир-Тоо расположился гарнизон русских солдат. Таким образом, за 1855--68 кыргызы Северного Кыргызстана были полностью подчинены Российской империей.
Ровно 140 лет назад Кокандское ханство было окончательно присоединено к Российской империи. Попытки России закрепить свое влияние в Средней Азии относятся еще к началу ХIХ в., но напряженное положение в Европе и борьба с Турцией и Персией не давали возможности проводить активную завоевательную политику в отношении восточных ханств. Поэтому тогда Россия стремилась всячески поддерживать дружественные отношения с ними.
С середины XIX в. заметно усиливаются тенденции к закреплению России в Средней Азии. В немалой степени этому способствовали геополитические и экономические факторы. Середина XIX в. - это "Большая игра" между Россией и Великобританией за распространение своего влияния в Евразии. В Средней Азии Великобритания ставила перед собой задачу недопущения перехода этого региона под контроль России, а также использования среднеазиатских ханств для устроения различных проблем России и создания угрозы Уралу и Сибири. Поэтому для Русского правительства жизненно важно было установить контроль за Средней Азией ради защиты собственных границ. Кроме того, Царское правительство не могло не ценить эти регионы как важный рынок для русских мануфактурных товаров. Богатая хлопком Средняя Азия имела огромное значение как поставщик сырья.
После окончания Крымской войны и относительной стабилизации дел на Кавказе русское правительство получило возможность для проведения более активной политики в Средней Азии. Дополнительным фактором для этого было опасение британского продвижения в этом регионе: Англия занимала прочные позиции в Афганистане, а в бухарских войсках появились английские инструкторы.
Одна из первых мер Русского правительства - реализация проекта соединения так называемых внешних линий - Сибирской и Оренбургской. Летом 1863 г. русские войска овладели крепостью Сузак на Сырдарье. Было объявлено, что крепость находится "с окружающим ее населением под покровительством России". В начале 1864 г. был взят г. Аулие-ата (Алма-Ата). Намеченная цель была окончательно достигнута в сентябре того же года взятием Чимкента, находившегося до того времени во владениях Коканда.
Следующим серьезным шагом было овладение Ташкентом. Отряд под командованием полковника Черняева предпринял поход весной 1865 г. При первых же известиях о приближении Русской армии ташкентцы обратились за помощью в Коканд, поскольку город находился под властью кокандских ханов. Фактический правитель Кокандского ханства Алимкул поспешил на выручку. Собрав ташкентскую знать и сарбазов (полурегулярные войска), он обратился с призывом к войне.
Число защитников Ташкента достигло 30 тыс. человек. Среди них сарбазы (2 тыс. которых были одеты в латы), "шапочники", "чернохалатники" (городская стража), молодые индийские рабы, 2 тыс. конницы и, наконец, "гази" - "борцы за веру" из гражданского населения города. Русские войска насчитывали чуть более 2 тыс. человек, но в борьбе с плохо обученными, слабо дисциплинированными войсками это не имело большого значения. В ходе решающего сражения 9 мая 1865 г. кокандские силы были разбиты. В ночь с 14 на 15 мая начался штурм Ташкента. После недельной осады город был взят. Летом 1866 г. издается Царский указ о присоединении Ташкента к владениям Российской империи.
Размах, который приняли завоевания в Средней Азии, вызвал коренную реорганизацию управления подчиненным краем. В 1867 г. из "новых земель" образуется особое Туркестанское генерал-губернаторство в составе Сырдарьинской и Семиреченской областей с центром в Ташкенте. Первым губернатором был назначен инженер-генерал К.П. Кауфман.
Несмотря на успехи Русской армии в борьбе с восточными ханствами, которые фактически находились в орбите влияния России, они продолжали сохранять свою независимость. Первый решительный удар был нанесен по Бухарскому ханству. В результате похода в мае-июне 1868 г. сопротивление бухарских войск было сломлено. Территория ханства присоединялась к России. В июне 1873 г. та же участь постигла Хивинское ханство.
Потеря независимости третьего крупного узбекского ханства - Кокандского - была на некоторое время отсрочена лишь благодаря гибкой политике хана Худояра. Хотя часть его территории с Ташкентом, Ходжентом и др. городами была присоединена к России, Коканд, по сравнению с договорами, навязанными другим ханствам, оказался в лучшем положении. Сохранена была основная часть территории - Фергана с главными городами. Зависимость от России чувствовалась слабее, и в делах внутреннего управления Худояр был более самостоятелен. Однако положение непопулярного хана, "пошедшего на сделку с завоевателем", ухудшала его жесточайшая налоговая политика по отношению к населению. Восстание началось в 1874 г. Хан Худояр обратился напрямую к Кауфману "с дружеской просьбою направить на Коканд русское войско с артиллерией". Большая часть территории ханства была охвачена восстанием. Ненависть к "отступнику-хану" и его приближенным, "продавшим родину", переносилась на Россию. Провозглашен был газават.
Худояр в июле 1875 г. бежал в Ташкент. Новым правителем был провозглашен его сын Насреддин. Между тем восставшие продвигались уже к бывшим кокандским землям, присоединенным к территории России. Ходжент был окружен восставшими. Были прерваны сообщения русских с Ташкентом, к которому уже подходили кокандские войска. Во всех мечетях звучали призывы дать общий отпор завоевателям. Впрочем, Насреддин искал примирения с царскими властями, чтобы укрепиться на престоле. Он вступил в переговоры с Кауфманом, заверяя губернатора в своей лояльности. В августе с ханом было заключено соглашение, по которому его власть признавалась на территории ханства. Однако Насреддин не контролировал положение в своих землях. Отряды восставших продолжали производить набеги на русские владения, вторглись в долину Ангрена.
Русское командование быстро оценило всю серьезность положения. Повстанческое движение могло перекинуться на соседние Бухару и Хиву. В августе 1875 г. в битве под Махрамом кокандским войскам было нанесено тяжелое поражение. Коканд открыл ворота царским войскам. С Насреддином было заключено новое соглашение, по которому он признавал себя покорным слугой Императора Всероссийского, отказывался от дипломатических сношений с другими государствами и от военных действий без разрешения генерал-губернатора. К России отходили земли по правому берегу верхнего течения Сырдарьи с Наманганом.
Но теперь центром повстанческого движения стал Андижан. Здесь было сосредоточено до 70 тыс. человек. Восставшие провозгласили ханом Пулат-бека. Двинувшийся на Андижан отряд генерала Троцкого был разбит. 9 октября 1875 г. восставшие нанесли поражение ханским войскам и овладели Кокандом. Насреддин, подобно Худояру, бежал под защиту царского оружия в Ходжент. В скором времени был захвачен Маргелан, нависала реальная угроза над Наманганом.
Туркестанский генерал-губернатор К.П. Кауфман отправил для подавления восстания отряд под командованием генерала М.Д. Скобелева. В январе 1876 г. Скобелев берет Андижан, а вскоре подавляет мятеж и в других районах. Пулат-бек был схвачен и казнен. 2 марта 1876 г. Кокандское ханство упраздняется. Вместо него была образована Ферганская область в составе Туркестанского генерал-губернаторства. Первым военным губернатором был назначен генерал М.Д. Скобелев. Ликвидацией Кокандского ханства закончилось завоевание Россией среднеазиатских ханств в восточной части Туркестана.
Как видим, исторически присоединение Кокандского ханства к России, начавшей проведение завоевательной политики в этом регионе, было неизбежно. Разрозненные ханства, взаимно ослаблявшие друг друга постоянными войнами, с необученными и плохо вооруженными войсками, не могли противостоять Российской Империи. Только после присоединения всей Средней Азии к Империи, в регион на долгие 40 лет пришел мир и порядок.
Ферганская долина находилась во владении Бухарского ханства. В начале XVIIIвека Бухарское ханство ослабело в результате внутреннего противоборства.
Пользуясь этой ситуацией, джунгары часто нападали на Ферганскую долину и подвергали население разграблению. Обстоятельства требовали, чтобы внутренние силы объединились и создалось независимое государство. Вначале сход кишлака Чадак вблизи Чуста провозгласил независимыми свои владения. Аксакалы племени минг в долине собрались вместе и во главе предводителя племени минг Шахрухбия решили образовать государство, не зависимое от Бухарского ханства.
В 1710 году минги свергли власть чадакских религиозных предводителей и всю власть в Фергане взяли в свои руки. Таким образом, в Центральной Азии возникло новое государство, впоследствии названное Кокандским ханством.
Тепакурган стал местом резиденции Шахрухбия. В период правления сына Шахрухбия - Абдурахимбия (1721-1733) - были присоединены провинции Ходжент, Уратюбе. Абдурахимбий повел свои войска к Шахрисабзу и добился согласия его правителя на заключение соглашения о подчинении Коканду. Затем завоевал Самарканд и Джизак. Абдурахимбий после возвращения в Ходжент тяжело заболел и умер. На трон Кокандского ханства взошел его младший брат Абдукаримбий (1733-1750). Он перевел свою столицу из Тепакургана в Коканд. Город окружил стеной.
В период правления Эрдонабия (1751-1762) еще больше увеличилась мощь ханства. Эрдонабий подчинил себе Ош и Узген. В этот период Кокандское ханство стало государством, способным вести равную борьбу против Бухары на западе и против Китая на востоке. Но весь период правления прошел в войнах. Усилилась борьба за престол. В конце концов, в 1763 году на трон был возведен внук Абдукаримбия Нарбутабий (1763-1798). Он подавил мятеж правителей Чуста и Намангана и вновь подчинил Ходжент.
Из исторических сведений известно, что в период правления Нарбутабия были высокие урожаи и низкие рыночные цены. Государство стало еще могущественней.
После смерти Нарбутабия на трон был возведен его сын Алимбек. В период его правления (1798-1810) политический статус Коканда еще больше повысился. Алимбек подчинил себе Ахангаранский оазис, Ташкент, Чимкент, Сайрам и Туркестан, караванные торговые пути, ведущие к России. Таким образом, при Алимхане впервые были установлены торговые отношения с Россией. Алимхан провел и военную реформу. Согласно ей, была образована регулярная армия под названием „аскария“, состоявшая из конницы (,сипах“), петттих (,сарбоз“) и артиллеристов. Одновременно в ханстве продолжалось использование временных войск („килкуй- рук“). Регулярная армия, во-первых, была опорой центральной власти, а во-вторых, она обеспечивала противостояние ханства основному конкуренту - Бухарскому эмиру. Удостоверившись в этом, в 1805 году Алимбек официально объявил свое государство Кокандским ханством, себя - ханом, и его официально начали именовать Алимханом.
Государственный строй и направление
Кокандское ханство по своему государственному устройству было абсолютной монархией. Хан являлся руководителем государства и официально имел неограниченные права. Хан управлял государством, опираясь на правящее племя, духовенство, правящие касты других племен, чиновников и военных.
Мулла Алим Махдумходжа Тошканди в своей книге „Тарихи Турки стон “ („История Туркестана44), изданной в 1915 году в Ташкенте, дает описание должностей в Кокандском ханстве. По его определению, после хана самая значимая должность - мингбаши, который был главным визирем (министром) и главнокомандующим армии. Кушбеги являлся главным советником хана и одновременно назначался независимым правителем (хакимом) одного из крупных городов. Так, Ташкентом в течение определенного времени правил кушбеги.
Должность парваначи по своему статусу считалась равной кушбеги.
В то же время были и такие должности, как глава постов ханской спальни, тункатор (исполняющий ночные приказы хана), аталык, додхо, бакоулбаши, дафтардор.
В Кокандском ханстве были должности большого значения, ответственные за соблюдение предписаний исламского шариата. Это должности шейх-улъ-ислама, казикаляна, кази, муфтия. На эти должности назначались представители духовенства. В административно-правовом отношении ханство разделилось на вилаяты (пятнадцать), бекства и аксакалства.
- Здравствуйте Господа! Пожалуйста, поддержите проект! На содержание сайта каждый месяц уходит деньги ($) и горы энтузиазма. 🙁 Если наш сайт помог Вам и Вы хотите поддержать проект 🙂 , то можно сделать это, перечислив денежные средства любым из следующих способов. Путём перечисления электронных денег:
- R819906736816 (wmr) рубли.
- Z177913641953 (wmz) доллары.
- E810620923590 (wme)евро.
- Payeer-кошелёк: P34018761
- Киви-кошелёк (qiwi): +998935323888
- DonationAlerts: http://www.donationalerts.ru/r/veknoviy
- Полученная помощь будет использована и направлена на продолжение развития ресурса, Оплата хостинга и Домена.
Ликвидация Кокандского ханства
Казалось, русская природа
Его из меди отлила
И в руки меч ему дала
Во славу русского народа.Я.П. Полонский. 25 июня 1882 г.
В один год с Бухарой Кокандское ханство вошло в состав Российской империи на правах протектората. Ханство, частью которого был густонаселенный плодородный Ферганский оазис, превратилось в гарантированный рынок сбыта для российских товаров и источник сырья для российской промышленности; оттого туркестанские власти дорожили добрыми отношениями с ханством и были заинтересованы в его внутренней стабильности. На кокандском престоле в то время сидел Худояр, правитель недалекий и редкостно алчный. Заключив соглашение с Россией о протекторате, Худояр, видимо, решил, что теперь ему сам черт не страшен, и стал выдавливать из своих подданных последние соки. В своей непомерной жажде обогащения Худояр утратил чувство меры. С жителями городов и кишлаков он обращался как с рабами, заставляя их работать на себя без вознаграждения. Люди хана отбирали у населения лес, продовольствие, любые необходимые хану товары. Ослушников жестоко карали. Когда около 30 дехкан, занятых уборкой своего урожая, не явились на рытье ханского арыка, их зарыли по шею в землю и оставили в таком положении умирать. Один за другим вводились новые налоги, рождаемые буйной фантазией ханских приближенных. Подданные были в отчаянии от ханского произвола и время от времени бунтовали.
Ташкентская администрация была обеспокоена обстановкой в ханстве, понимая ее взрывоопасность и не желая потерять лояльного вассала. Кауфман слал хану послания, предупреждал опомниться, пока не поздно: «Лучшие люди идут против Вас, и народ неспокоен. Если Вы не перемените образа вашего управления народом и будете неласково обращаться с русскими, то я Вам предсказываю дурной конец» .
Отдельные выступления в 1875 г. слились в мощное антиханское движение, которое возглавили близкие хану люди, его родственники. Даже сын Худояра, наследник престола Насреддин, присоединился к недовольным. Русские власти могли бы не реагировать на смуту в этом «независимом» ханстве, если бы не изменение ее характера. Как это всегда бывает на мусульманском Востоке, социальный протест приобрел религиозную окраску, поскольку во главе движения (тоже как всегда) оказались фанатичные исламские богословы и священнослужители. Во всех трудностях кокандского населения были объявлены виновными русские, которые подчинили своей воле Худояра и ради выгоды которых он якобы и творил свои беззакония. Такого рода версии всегда доходчивы и с легкостью поднимают «ярость масс». Исламские авторитеты звали правоверных на священную войну против гяуров.
Предвидя неизбежность нового вооруженного столкновения в Средней Азии, Михаил Дмитриевич Скобелев начал хлопоты о переводе его в Туркестанский военный округ. При этом он был настолько уверен в успехе, что уверял знакомых, что будет назначен начальником экспедиции, о которой ничего еще не было известно. Кауфман согласился на приезд Скобелева, удалось преодолеть возражения других влиятельных лиц.
Покинув Петербург, чета Скобелевых с комфортом доехала до Нижнего Новгорода, где предстояло пересаживаться на пароход, и тут супруга Мария Николаевна попросила сделать остановку для отдыха. Михаил Дмитриевич требовал отправляться в путь вниз по Волге незамедлительно. Вышла семейная ссора, в которой Скобелев не стал уступать (менее одержимый человек обязательно бы уступил), бросил молодую жену в Нижнем, а сам уплыл на пароходе. Жена же его вернулась в Петербург.
Начался «третий Туркестан» М.Д. Скобелева, о котором он попытался рассказать в неоконченной автобиографии. Вот что он пишет: «В мае 1875 г. я прибыл в Ташкент, в распоряжение генерал-адъютанта Кауфмана, в чине полковника и флигель-адъютанта. Возвращение в Туркестанский край после неприятностей в 70-м году, вынудивших меня два раза драться на дуэли, не могло быть названо ни легким, ни приятным. Боевое братство под стенами Хивы войск трех округов, можно предполагать, должно было ослабить присущую Туркестанскому военному округу зависть и вражду ко всему прибывающему в край, в особенности в таком положении, в каком я был, но на деле все оставалось по-старому…»
К моменту появления Скобелева в Туркестане (в ташкентском обществе шутили: появилась комета, предвещающая войну) антиханские выступления еще не превратились в угрозу для российских владений в Средней Азии, так что о карательной экспедиции пока разговора не было, и Скобелев затосковал. «Лично я, – сообщает он в автобиографии, – томимый жаждой деятельности, отчаиваясь на скорое начало военных действий, решился предложить генерал-губернатору двинуться в Кашгар, через все ханство Кокандское и представить ему военно-стратегическое описание Ферганы и Кашгара. Генерал-губернатор сначала колебался, но, как часто бывает, неожиданный случай помог нам: на Чаткале, в верховьях реки Ангрена, на самой границе русско-кокандских владений, поднял знамя бунта против хана родной его племянник Абдулкерим-бек. Разбитый ханскими войсками, Абдулкерим бежал в русские пределы, где и был схвачен. Генерал-губернатор, стремясь к сохранению мирных отношений, которые настоятельно требовались от Петербурга, решился выдать Абдулкерим-бека Худояр-хану и воспользоваться этим случаем, чтобы вновь посоветовать хану изменить свое отношение к народу, а также доставить нам возможность изучить ханство Кокандское и доступы в Кашгар через Алайский Тянь-Шань. Посланником к Якуб-хану (кашгарскому. – Е. Г.) был назначен я, а посланником к Худояр-хану – покойный статский советник Вейнберг. Генерал-губернатор снабдил нас письмами и богатыми подарками на сумму более 20 000 рублей; посольство до Коканда должно было следовать вместе. Простившись с генерал-губернатором, мы двинулись в путь 10 июля 1875 г., оставив Ташкент во всем блеске его беззаботной, даже роскошной полуазиатской-полуевропейской жизни; войска округа стояли в лагере по садам, состоялось распоряжение о предстоящем отпуске бессрочно отпускных, которых, помнится, в этом году впервые хотели отправить не пешком, а на верблюдах. Словом, ничто не предвещало близость грозы.
В Ходженте присоединился к нашей миссии Абдулкерим-бек и при нем конвой в 22 сибирских казака, и мы торжественно двинулись, везде встречаемые властями и провожаемые с большим почетом.
Абдулкерима везли в арбе, и бедный мальчик грустно смотрел кругом, убежденный, что дядя немедленно прикажет его зарезать. То обстоятельство, что у Вейнберга в кармане было письмо, в котором генерал-губернатор именем Государя требовал помилования Абдулкерима, было ему неизвестно. Въехали в Коканд мы вечером и остановились в доме мирзы Хакима - парваначи (кокандский посол в Ташкенте, сочувствовал русским. – Е. Г.), который встретил нас крайне радушно и гостеприимно. Правда, кормили сальным азиатским пловом и изюмом, но в шампанском недостатка не было.
Город Коканд произвел на меня волшебное впечатление: дворцы, сады, мечети, богатейший базар, – все это ставит Коканд в ряду лучших азиатских городов. Коканд не уступает Самарканду. Разумеется, аудиенция у хана не могла состояться очень скоро, тому препятствовал азиатский этикет. Принимал он нас, кажется, 17-го числа, окруженный двором более чем в 5000 человек. Все окружающее хана представляло вид азиатской пышности, и только сам повелитель встретил нас скромно, сидя в уголку одной из великолепных арабских зал дворца. Хан сидел даже не на ковре, а на старой истрепанной кошме, одет он был в зеленый халат, на голове громадная белая чалма. Когда мы вошли, Худояр играл четками и, не спуская глаз с Корана, шептал молитву. Как было установлено, мы с Вейнбергом сели, не ожидая приглашения хана, что, видимо, было ему неприятно, засим Вейнберг, передав хану письмо генерал-губернатора, объяснил ему, что мы привели на двор Абдулкерима-бека и что отныне его племянник находится в его руках. Хан молча кивнул головой и приказал ввести Абдулкерим-бека; бледный как смерть, вошел юноша и, не доходя до хана саженей пятнадцать, повалился в ноги и громко стал кричать: «Девлет зарет бу сын!» («О великий государь!»). Хан несколько минут равнодушно на него смотрел и совершенно спокойно при нас отдал приказание отвести его к палачам и казнить на дворе. Этого только и дожидался Вейнберг; спокойно попросил он обождать хана с исполнением приказания, пока не прочтет второе письмо генерал-губернатора. Хан молча прочел письмо, изменился в лице, но тут же с редким самообладанием сказал нам, что просьба его друга для него закон, и приказал отпустить Абдулкерима на все четыре стороны. Во время движения от Ходжента к Коканду мы очень полюбили Абдулкерим-бека, а потому, во избежание случайностей, предложили ему оставаться при посольстве. 17 июля в Коканде все казалось спокойным. Правда, наш домохозяин мирза Хаким казался особенно задумчивым, но, по азиатскому обычаю, он ни слова не проронил при нас о событиях дня.
Вечером 19 июля мирза Хаким наконец решился нам сообщить, что вся восточная часть ханства восстала против правительства, насильно завладела наследником престола, бывшим тогда андижанским беком; что сборищем восставших командует ближайший любимец хана Худояра, Абдуррахман-автобачи , что бек маргиланский и некоторые другие объявили себя также против хана и что в данную минуту около 30 тысяч инсургентов с артиллерией находятся в двух переходах от столицы. «Хану всей правды сказать никто не смеет, – заметил при этом парваначи, – но события идут так быстро, что развязки надо ожидать очень скоро»..
Все продолжавшиеся более и более тревожные слухи из города и с базара заставили меня. предложить начальнику миссии поехать на базар и посмотреть, что там делается.
Г. Вейнберг согласился.
Какую перемену нашел я в городе! На всех улицах густые массы, очевидно пришлого вооруженного пешего и конного народа; все указывало на близость кровопролития. Толпы дервишей и мулл виднелись на всех перекрестках людных улиц; все они при виде гяуров (я ехал с казаком) отплевывались и, бренча четками, громко напевали, обращаясь к толпе, стихи из Корана. Все кофейни были переполнены, и массы пьяных от курения опиума и хашиша шатались по улицам. Я заехал в оружейный ряд большого базара, но тут пробраться я не мог, так как толпа была сплошная и, как мне показалось, еще более возбужденная; в лавках недоставало рук точить оружие. В эти дни оружейники, как говорили, очень нажились.
Вернувшись домой, я доложил начальнику миссии обо всем, что видел; со своей стороны он узнал, что вертящиеся дервиши в одной из главных мечетей уговаривали народ сделать угодное Богу и избежать бедствия избиением русских, находившихся в Коканде. Возможность подобного исхода подтверждалась еще: а) прибытием к нам, с просьбой о защите, всех русских купцов и поверенных купцов; б) бегством со двора ханского конвоя; в) народными массами, со всех сторон окружившими наш дворец; даже ночью с 20 на 21 июля напролет слышны были дикие голоса, напевающие стихи из Корана об избиении неверных. Колебаться было более нельзя, решено было привести несколько комнат в оборонительное положение И, если придется, возможно дорого продать свою жизнь. Большим утешением служила уверенность, что наши войска, мстя за нас, камня на камне не оставят в Коканде» .
Рукопись обрывается на самом интересном месте. (Цитата получилась длинная, но ведь это – рассказ самого Скобелева; не служебная записка или официальный отчет, а свободный рассказ для заинтересованного читателя.) Русское посольство оказалось в том отчаянном положении, в каком много раз оказывались европейские посольства, направленные ко дворам афро-азиатских владетелей. Как правило, европейцы погибали. Посольство Вейн берга – Скобелева не погибло.
Положение в Коканде становилось серьезнее с каждым часом. Вооруженное восстание, охватившее Ош и Маргилан, быстро распространялось в сторону столицы ханства. Ханская армия и ханская гвардия покинули Худояра; в ханской цитадели осталось около 500 человек конвоя. Пятитысячная армия при 72 орудиях находилась в городе, но уже не подчинялась приказам хана и его военачальников, ожидая прихода восставших.
Худояр растерялся, плакал и не выходил из дворца, куда тоже проникла измена. Придворные-изменники пытались выманить хана из его покоев, зазывая в гарем, где якобы без него страдают его жены. Планировалось зарезать Худояра именно там. Хан не поддался на уговоры и тем спасся. Руководители мятежа хотели сделать дело тихо, то есть убить хана и забрать его казну, не делясь с «рядовыми революционерами».
Скобелев в это время оставался верен себе: ездил по городу с несколькими казаками и успел набросать кроки города – он еще собирался сюда вернуться. Русские послы приняли решение уходить из Коканда и взять с собой совсем раскисшего Худояра. По совету хитрого мирзы Хакима хан раздал немало денег солдатам, остававшимся в цитадели. Кроме того, все тот же Хаким распустил слух, что хан собирается взять свою армию и двинуться в Маргилан, чтобы наказать мятежников. Начальникам войск, находившихся в городе, было объявлено повеление хана выходить на Маргиланскую дорогу и там дожидаться своего повелителя. При этом Хаким многозначительно подмигивал: «Вы ведь меня понимаете?!» Ханские «генералы» поняли, что там будет легче ограбить их владыку.
Рано утром 22 июля русское посольство направилось к ханскому дворцу. Ехали сквозь враждебно гудящую толпу. Казаки держали винтовки наперевес; близ дворца кто-то ударил палкой лошадь Скобелева, и та от неожиданной боли скакнула в сторону и чуть не сбросила всадника. Скобелев вспылил, но вовремя сдержался и остановил казаков, готовых стрелять в толпу.
Из цитадели выступила походная колонна. Впереди шли щедро одаренные накануне конвойцы – они били в барабаны и дудели в длинные медные трубы, издававшие утробные звуки. За конвоем двинулись хан на 80 арбах, в которых находились 70 жен и наложниц и казна, а затем посольство.
По узким городским улочкам прошли благополучно, однако в нескольких верстах от города беглецов ожидал сюрприз: вся ханская рать, высланная на Маргиланскую дорогу, дожидалась Худояра на развилке Ходжентской и Маргиланской дорог – обмануть «генералов» не удалось. Представить чувства трусливого правителя не составляет труда, не лучше себя чувствовали и русские. Нестройными рядами кокандское воинство двинулось за своим главнокомандующим по Ходжентской дороге. Очень скоро сарбазы и их начальники все поняли: начался грабеж ханского и посольского имущества. Скобелев хотел ответить залпами, но Хаким уговорил его не горячиться. Он якобы сказал: «Бросим эти арбы, полковник! Пускай грабят; если милость Божья будет, наживем втрое больше этого добра… Свою голову уносить надо..»
Отступали медленно, отстреливаясь. Выручала большая дальнобойность русских винтовок и меткость стрелков. Да и сарбазы, награбившие много ханского добра, не очень наседали, видимо, догадывались, что русских трогать опасно. Мирза Хаким объяснил им ситуацию очень доходчиво: «Что вы делаете, дураки? Разве можно стрелять в русских? Если вы нам сделаете вред, то придут русские войска и вы не узнаете места, где был Коканд…» В те поры это не было преувеличением.
Возле крепости Махрам посольство и хана встретил высланный навстречу русский отряд. Хан потерял несколько своих людей и половину казны, среди русских убитых не было. Хоть и наполовину обедневший, но спасший своих жен, наложниц и себя, а потому счастливый, хан Худояр просил о покровительстве России. В письме к Кауфману хан очень точно оценил случившееся: «Дорогие мои гости г. Вейнберг и полк. Скобелев. выехали вместе со мной и, несмотря на несколько раз повторявшиеся преследования бунтовщиков и перестрелку, не отставали от меня. На подобный поступок способны лишь русские. Когда мои собственные приближенные изменили и бежали, они стойко следовали за мной, и, не будь их, может быть, я не добрался бы до русской границы» .
И хотя спасенный хан никому не был нужен, тем не менее действия Скобелева были оценены, как они того заслуживали: по представлению Кауфмана он был награжден «за геройское, достойное русского имени поведение» золотой саблей с надписью «За храбрость».
Уже через несколько дней после возвращения посольства в Ташкент пришло известие о вторжении кокандских повстанцев в пределы Туркестанского края. Руководители восстания ставили целью восстановить Кокандское ханство в его прежних границах, то есть отбить у русских Ташкент и другие бывшие ранее кокандскими города. Это уже была прямая угроза русской власти.
Вторжение участников газавата (главным образом это были кипчаки и киргизы-кочевники) началось 5 августа. «5 и 6 августа, – пишет историк М.А. Терентьев, – несколько сильных партий кокандцев спустились с гор и наводнили ближайшие волости Кураминского уезда. Множество мелких партий, в общем, однако, до 10 000 человек, разбрелись по селениям долины р. Ангрена, чтобы поднять полукочевых киргизов, известных под именем Курамы, и прервать почтовые сообщения Ходжента с Ташкентом и Самаркандом» .
Судя по всему, у руководителей газавата имелся продуманный план: расчленить и отрезать Туркестанский край с его ограниченными военными силами от России, нарушив не только почтовое сообщение, но и телеграфную связь. Нападения на почтовые станции были синхронизированы. 6–8 августа произошло несколько налетов на станции. Там были захвачены и зарезаны несколько русских офицеров и военных чиновников, которые, как они уже давно привыкли, путешествовали по почтовым трактам без охраны. К 1875 г. движение по туркестанским дорогам стало настолько безопасным, что родители даже брали с собой детей. 8 августа военный врач Петров ехал со своей шестилетней дочерью в Ходжент; повстанцы убили его на глазах у ребенка .
Днем раньше станционный смотритель, бывший солдат стрелкового батальона Степан Яковлев (из крестьян Псковской губернии) около суток защищал в одиночку свою станцию, укрепленную как маленький форт. Прежде чем погибнуть, он сразил из двух гладкоствольных ружей и винтовки несколько десятков нападавших. В 1877 г. на месте его гибели была положена памятная плита: «Бессрочно отпускной 3-го Туркестанского стрелкового батальона стрелок Степан Яковлев. Убит шайкой кокандцев, защищая Мурза-Рабатскую почтовую станцию 6 августа 1875 года. Доблестному туркестанскому воину на память, пожертвованиями проезжающих. 1877».
Так началась Кокандская война, продлившаяся полгода. Из городов Русского Туркестана первым подвергся нападению Ходжент. Гарнизон его был малочислен, а потому оружие выдали всем гражданским лицам мужского пола; но отбиваться долго им не пришлось – подошло подкрепление. Готовился к осаде и Ташкент, вернее, его русская часть. Оружие получили все канцеляристы, все отставники, готовившиеся к отправке по домам, но до Ташкента борцы за веру не дошли.
М.Д. Скобелев не ошибался, когда в Петербурге уверял друзей, что будет командовать кавалерией в походе против кокандцев. Так и случилось: ему были подчинены 8 казачьих сотен, сведенных по две в 4 дивизиона. Отрядом вторжения в составе 16 рот пехоты, 20 орудий, 8 ракетных станков и 8 казачьих сотен командовал сам генерал-губернатор. Сравнительно с 50 или 60 тысячами повстанцев русские силы были весьма малочисленны.
Первую, и самую значительную, в этой войне победу русские войска одержали 22 августа: стремительным штурмом (с фланговыми обходами) была взята кокандская крепость Махрам. Скобелевские казаки на протяжении 10 верст преследовали бежавших из крепости ее недавних защитников и рубили без пощады, как требовала традиция туркестанских походов. В качестве трофеев было взято 39 орудий, 1500 ружей, склады пороха, свинца, большие запасы продовольствия, 224 лошади. В этом деле с русской стороны погибло шесть человек, в том числе подполковник Уральского казачьего войска, автор многочисленных статей о Туркестанском крае Александр Павлович Хорошихин. Он оторвался от своих казаков и был изрублен неприятелем . М.Д. Скобелев получил сабельное ранение ноги. Потери кокандцев точно неизвестны, больше всего – более тысячи человек – погибло от казачьих шашек. «Словом, погром вышел жестокий в возмездие за дерзкое нарушение нашей границы, за вторжение в наши пределы и беспокойство наших подданных» . Так сказано в официальном отчете.
Традиционно по-марксистски объясняет разгром повстанцев в Махраме советский ученый Н.А. Халфин: «Исход сражения был определен нежеланием кокандских народных масс проливать свою кровь за чуждые им цели восстания, выдвинутые клерикально-феодальной верхушкой» . Во-первых, крови эти массы пролили изрядно, а во-вторых, если бы цели были им чужды, они не собрались бы в таком количестве и не двинулись бы в русские пределы. Цели были весьма привлекательные: уничтожение захватчиков-иноверцев, восстановление родного ханства в прежних границах, возможность обогатиться за счет тех же гяуров. Были массовые фанатизм и экзальтированность, стремление к наживе, но не было адекватной организации, выучки, вооружения.
Поражение в Махраме на большую часть кокандцев подействовало отрезвляюще: борцы за веру стали возвращаться в родные кишлаки и города; делегации от торгового сословия с дарами зачастили в ставку командующего экспедиционными силами; срочно вернули захваченных на почтовых станциях русских людей, в том числе несколько женщин с детьми. Среди детей – бывших пленников была и шестилетняя дочь доктора Петрова.
Прибыли гонцы и от кокандского хана Насреддина, сына Худояра, которого возвели на престол Абдуррахман-автобачи и Пулат-хан, истинные лидеры газавата. Молодой хан просил извинения и выражал покорность.
После нескольких дней вынужденной стоянки – ждали обоза – войска двинулись к Коканду. Несмотря на выраженную Насреддином покорность, можно было ожидать сопротивления, и тут оказались бесценными разведывательные сведения, собранные Скобелевым. Командующему войсками теперь были досконально известны все детали оборонительных сооружений столицы ханства.
В то время, когда Кауфман двигался со своим отрядом к Коканду, он уже имел принципиальное согласие Императора на занятие всего ханства. В дневнике Д.А. Милютина имеется запись, датированная 18 августа 1875 г. На пути из Петербурга в Москву во время остановки в Клину в Царский поезд, где находился и военный министр, поступила телеграмма от К.П. Кауфмана об отражении кокандского вторжения и о необходимости оккупации всего ханства, для чего он просил прислать воинские подкрепления. Милютин был озадачен:
«Дело довольно серьезное, – новое усложнение в нашей азиатской политике, новые против нас крики в Англии!
Государь принял это известие совершенно равнодушно как последствие, которого он ожидал, и не колеблясь разрешил готовить войска для отправления в Туркестанский край. Таким образом, в пять минут, без всяких рассуждений решился вопрос о присоединении к империи новой области – ханства Кокандского» .
Между тем от Милютина поступило сообщение, что дополнительные части смогут прибыть только в новом, 1876 г. Предстояло обойтись своими силами. К счастью, сам город Коканд не оказал сопротивления. Выяснилось, что власть хана не распространяется дальше городских стен, за которыми повстанцы, хоть и в меньшем числе, не собирались складывать оружие.
И снова ключевой фигурой экспедиции становится полковник Скобелев. Он гоняется за вдохновителем газавата Абдуррахманом, занимает без боя город Ош, налагает на его жителей контрибуцию: 6600 снопов клевера, 4700 лепешек, 60 батманов ячменя, 3 быка, 114 лошадей. Все это он получает. Но зачинщик мятежа уходит от погони. Восстание как будто затухает, и Кауфман считает возможным заключить с ханом Насреддином мирный договор: северная часть ханства по правому берегу реки Нарын с центром в Намангане отходит к России под названием Наманганского отдела; кокандский правитель ставится в зависимое положение от генерал-губернатора подобно владетелям Бухары и Хивы. Начальником Наманганского отдела назначен произведенный в начале октября 1875 г. в звание генерал-майора и включенный в Свиту Его Величества Михаил Дмитриевич Скобелев.
Не успели русские войска уйти за Сырдарью, как мятеж вспыхнул вновь. Основной силой движения были не оседлые узбеки и таджики, а полукочевые кипчаки, племя, родственное давно исчезнувшим половцам. Вожаки остались прежние.
В последние месяцы 1875 г. Скобелеву пришлось метаться из конца в конец Кокандского ханства, где один за другим вспыхивали мятежи; без него не обходилась практически ни одна карательная экспедиция, что позволило историку М.А. Терентьеву назвать его «неизбежный Скобелев». Он участвовал в «наказании» Андижана, Намангана, громил ночью большой лагерь спящих кипчаков. Скобелев и его казаки жалости не ведали, кипчаки, со своей стороны, своим изуверством по отношению к русским пленным возбуждали ответную жестокость казаков. Кауфман был настолько доволен деятельностью своего «выдвиженца», что прислал ему в подарок породистого жеребца. Скобелев отвечал благодарственным письмом: «Пока я буду настолько счастлив, что Вы будете высказывать мне, Вашему ученику, то, что думаете, я буду силен духом и буду надеяться оправдать Ваше высокое ко мне доверие» .
После вторичного занятия Андижана и разгрома мятежных кипчаков их вожак Абдуррахман-автобачи сдался Скобелеву, который гарантировал неприкосновенность ему и его семье. Находившийся в начале 1876 г. в Петербурге К.П. Кауфман откликнулся на это событие телеграммой: «По докладу Государю Императору дела Ассаке и сдаче афтобачи Его Величество изволил остаться очень доволен. Передайте большое спасибо генералу Скобелеву и славному отряду… Абдуррахмана-афтобачи с семейством и с движимым имуществом отправить, когда возможно, Ташкента Россию, где по воле Государя будет жить спокойно» .
Кокандская война приближалась к завершению. Русской администрации Туркестана было ясно, что не только Насреддин-хан, который прятался за русские штыки, но и любой другой член ханской фамилии не сможет удержать в подчинении своих склонных к мятежу кочевых и полукочевых подданных. Прежде чем приехать в Петербург, Кауфман направил военному министру с курьером «Записку о средствах и действиях против Коканда в 1876 г.», в которой высказывался вполне определенно: «Настоящее ненормальное хаотическое состояние в Кокандском ханстве, несомненно, отражается на всем экономическом быте и строе Русского Туркестана. Непрекращение с нашей стороны такого состояния в Кокандском ханстве, подрывая наш престиж в Средней Азии, дискредитирует веру всего здешнего населения в нашу силу» . Предложение ликвидировать Кокандское ханство как независимое государство было принято Царем очень быстро (он давно на это решился), о чем Кауфман известил замещавшего его в должности генерал-губернатора генерала Г.А. Колпаковского. Занять ханство и установить в нем российскую власть было приказано Колпаковскому и Скобелеву. Телеграмма заканчивается так: «Бывшее Кокандское ханство переименовать в Ферганскую область. Начальником области – Скобелев. Насреддина пока Ташкент. Кауфман» .
Далее произошла история, подобная той, что случилась в конце Хивинского похода 1873 г. Колпаковский телеграфирует Скобелеву о Высочайшем решении 4 февраля и приказывает ему подойти со своим отрядом к Коканду не ранее 19 февраля, то есть хочет приурочить взятие столицы ханства ко дню восшествия на престол Александра II. Иными словами, Колпаковский предлагает порывистому человеку, человеку вечного движения неторопливый триумфальный марш по, в сущности, замиренному (железом и кровью) ханству, с тем чтобы подойти к Коканду одновременно и одновременно же войти в город с двух сторон, а потом поделить лавры. Для любого военачальника это был бы беспроигрышный шанс возвыситься в чине и получить орден высокой степени. Но только не для Скобелева. Если бы он поступил, как предписывал Колпаковский, он не был бы Скобелевым. Неизвестно, кстати, получил ли он телеграмму Колпаковского вовремя.
Скобелев знал нравы российских генералов, считавших, что в Туркестане победы достаются легко, а потому не следует осторожничать и можно пренебречь правилом взаимодействия частей и подразделений. У него не было оснований верить, что Колпаковский войдет в Коканд точно 19 февраля, а не раньше (был опыт Хивы). Кроме того, начальником новообразованной области был назначен именно он – значит, ему и карты в руки.
Как всегда, Михаил Дмитриевич был хорошо информирован: верные люди сразу же оповестили его, что Император дал добро (в одной из дружеских телеграмм была даже фраза: «Миша, не зевай!»); наконец, Кауфман направил ему телеграмму одновременно с той, что пошла в Ташкент Колпаковскому. Оттого Скобелев с небольшими силами постарался в самом начале февраля оказаться недалеко от Коканда – в Намангане. Получив телеграмму из Петербурга, он во весь дух помчался к Коканду. Его конный отряд (две казачьи сотни, две с половиной роты конных стрелков, два орудия и два ракетных станка) прошел за сутки 80 верст и в 11 часов утра 7 февраля находился рядом с Кокандом.
9 февраля Колпаковский получил в Ташкенте от Скобелева депешу:
«Имел честь почтительно доносить Вашему Превосходительству пятого февраля образовании двух отрядов, согласно воле генерала Кауфмана, и движении Коканду. Депешу Вашу четвертого февраля получил седьмого, к сожалению шестнадцати верстах Коканда, когда узнал, что хан выезжает ко мне навстречу. Свидание произошло в кишлаке Акмулла. Бывший хан, пораженный нашим неожиданным появлением, повиновался объявленной ему воле Государя. Вчера доставил Коканда 29 орудий, остальные во власти войск в Коканде.
При движении отряда жителям кишлаков объявлялось о принятии в подданство Великого Государя. Принимали объявление с восторгом.
Окончательное умиротворение ханства произойдет лишь тогда, когда Ваше Превосходительство, высший представитель русской власти в Средней Азии, прибудет в Коканд.
Прибытия Вашего жду с нетерпением, дабы получить указания для введения прочного порядка в Ферганской области…»
Слова «окончательное умиротворение.» и «прибытия Вашего жду» свидетельствуют, что Скобелев-дипломат хотел подсластить горькую пилюлю для Колпаковского, потерявшего свою долю триумфа, и приглашал его к шапочному разбору, чтобы хоть как-то вознаградить за потерю. Сделать однозначный вывод, будто Скобелев ослушался своего прямого начальника, скрыв получение от него распоряжения, нет достаточных оснований, хотя это было в его стиле – он все еще был авантюристом.
Существует другая, весьма правдоподобная версия, рассказанная некими участниками событий. Скобелев гнал своего коня что было силы, и мало кто мог за ним поспеть – он был великолепным наездником. В Коканд вместе с ним прискакали всего сотня казаков, полурота конных стрелков и два ракетных станка – силы совсем малые, учитывая, что в городе находились враждебные русским тысячи вооруженных кипчаков и киргизов. Поэтому на вопрос ханских посланцев, чем они обязаны столь неожиданному появлению начальника Наманганского отдела, генерал ответил, что запросто, по-соседски, заехал в гости к хану. Никаких кокандских пушек он не брал и свой отряд из-за его немногочисленности в город ввести не решился. На другой день, 8 февраля, он получил известие, что основные его силы с артиллерией находятся в 22 верстах от Коканда. Тогда он отправился к хану, и тот устроил ему прием с традиционным сладким угощением. Хан вел со Скобелевым светскую беседу в лучших традициях восточного политеса, и во время этого обмена любезностями ординарцы постоянно приносили своему генералу записочки, которые тот читал и прятал в карман. Это были донесения о расстояниях, оставшихся пройти пехоте и артиллерии. Заинтригованный хозяин не выдержал и, нарушив этикет, поинтересовался, какие сведения сообщают «дорогому гостю» его порученцы? Скобелев отвечал, что ждет прибытия обоза с подарками для хана и об этом его уведомляют гонцы.
Когда же «подарки» прибыли, то есть когда пехота и артиллерия подошли к городским воротам, Скобелев встал и громовым голосом объявил о ликвидации Кокандского ханства. Услышав перевод, хан зарыдал. В это время русские стрелки уже рассыпались по всему городу, заняв командные позиции на крепостных стенах. Вот тогда-то были взяты под контроль 62 орудия и большие запасы пороха . А.Н. Маслов тоже пишет, что Скобелев «прибегнул к хитрости» .
Колпаковский рвал и метал, но все же не побрезговал собрать крохи со стола триумфатора: 15 февраля, то есть через неделю после занятия Коканда войсками Скобелева, он прибыл в город и официально объявил волю Императора Всероссийского. Торговый люд и земледельцы искренне приветствовали такое завершение многолетней смуты. И Колпаковский получил возможность связать свое имя с историческим событием: в «Военной энциклопедии» 1913 г. имеется фраза: «В 1876 г. Колпаковский содействовал со своей стороны экспедиции в Коканд, который и был присоединен к Империи» . Все-таки причастен!
Хивинская история повторилась. Скобелев «утащил» Коканд из-под носа не у одного Колпаковского; многие ташкентские воители, в том числе титулованные, «светлости», как называл их Скобелев, пылали благородным гневом, даже высказывали мнение, что подобное преступление должно караться смертью. (Никак иначе! Ведь он лишил их наград, которые можно было получить с легкостью необыкновенной.) Кауфман защитил молодого генерала очень решительно: «Скобелев одновременно с Вами, – писал он Колпаковскому, – получил мою телеграмму и, как знакомый с положением дел в крае, тотчас же поторопился исполнить план сосредоточения войск под Кокандом, предполагая, вероятно, что и Вы не станете терять времени. Я был прав, посылая телеграмму в Ташкент и к Скобелеву: этим я обеспечивал успех дела. Если бы Вы, придя десятью днями позже, встретили сопротивление в Коканде, всем пришлось бы вести осаду, терять людей и проч., и бог знает, чем бы это кончилось, а Скобелев понял, в чем дело, занял Коканд без потери одного человека и сделал хорошо. Ясно, что Вы опоздали, а не он упредил Вас» .
Непонятливым было дано разъяснение, что игра велась честно, шансы были равны и им следует пенять только на себя. Отныне в лице умудренного огромным военным и административным опытом генерал-губернатора Михаил Дмитриевич приобрел верного сторонника и заступника. За кокандские, андижанские, наманганские и другие дела 1875–1876 гг. М.Д. Скобелев был награжден золотой саблей с надписью «За храбрость», знаками орденов Святого Георгия 3-й степени и Святого Владимира 3-й степени с мечами. Желая показать свое особое расположение, Константин Петрович Кауфман обменялся с ним Георгиевскими крестами – был такой неофициальный ритуал.
Чуть больше года Свиты Его Величества генерал-майор М.Д. Скобелев занимал пост военного губернатора Ферганской области, расположенной на территории самой плодородной и густонаселенной долины Средней Азии. За это время ему пришлось стать гражданским администратором, одновременно оставаясь военачальником. Предстояло завершить подчинение кочевых киргизских племен в восточной части бывшего ханства, которых кокандские правители считали своими данниками.
Дело было не только в том, чтобы привести к покорности несколько десятков тысяч кочевников, но и установить удобную и выгодную («научную», по выражению Б. Дизраэли) границу с китайскими владениями, то есть с Восточным Туркестаном .