Атеизм... Нежелание отрицать очевидное...
Где-то на нашей планете мужчина только что похитил маленькую девочку. Скоро он изнасилует её, подвергнет пыткам и затем убьёт. Если это чудовищное преступление не происходит прямо сейчас, оно произойдёт через несколько часов, максимум – дней. Говорить об этом с уверенностью нам позволяют статистические , правящие жизнью 6 миллиардов человек. Та же статистика утверждает, что прямо в этот момент родители девочки верят в то, что всемогущий и любящий бог заботится о них ... Есть ли у них основания верить в это? Хорошо ли то, что они верят в это?.. Нет ...
Вся суть атеизма заключена в этом ответе. Атеизм – это не философия; это даже не мировоззрение; это всего лишь нежелание отрицать очевидное. К сожалению, мы живём в мире, где отрицание очевидного является делом принципа. Очевидное приходится констатировать снова и снова. Очевидное приходится отстаивать. Это неблагодарная задача. Она влечёт за собой обвинения в эгоизме и чёрствости. Более того, это задача, которая атеисту не нужна. Стоит заметить, что никому не приходится заявлять о себе, как о не-астрологе или не-алхимике. Как следствие, у нас нет слов для людей, которые отрицают состоятельность этих псевдонаук. Исходя из того же принципа, атеизм – это термин, которого попросту не должно быть.
Атеизм – естественная реакция разумного человека на .
Атеист – каждый , кто полагает, что 260 миллионов американцев (87% населения), которые, по данным опросов, никогда не сомневаются в существовании Бога, должны предоставить доказательства его существования и особенно его милосердия – учитывая непрестанную гибель ни в чём не повинных людей, свидетелями которой мы становимся каждый день. Только атеист способен оценить всю абсурдность нашего положения. Большинство из нас верит в бога, который столь же правдоподобен, как боги древнегреческого Олимпа. Ни один человек, независимо от своих заслуг, не может претендовать на выборную должность в , если не заявит публично о своей уверенности в существовании такого бога.
Значительная часть того, что именуется в нашей стране «общественной политикой», подчиняется табу и предрассудкам, достойным средневековой теократии. Ситуация, в которой мы находимся, плачевна, непростительна и ужасна. Она была бы смешна, если бы на кону не стояло так много. Мы живём в мире, где всё меняется, и всему – и хорошему, и плохому – рано или поздно приходит конец. Родители теряют детей; теряют родителей. Мужья и жёны внезапно расстаются, чтобы больше никогда не встретиться. Друзья прощаются в спешке, не подозревая, что виделись в последний раз. Наша жизнь , насколько хватает глаз, представляет собой одну грандиозную драму утраты. Большинство людей, однако, думают, что есть средство против любых утрат.
Если мы будем жить праведно – не обязательно в соответствии с нормами этики, но в рамках определённых древних верований и кодифицированного поведения – мы получим всё, что хотим – после смерти. Когда наши тела больше не в силах служить нам, мы просто сбрасываем их, как ненужный балласт, и отправляемся в край, где нас ждёт воссоединение со всеми, кого мы любили при жизни. Разумеется, слишком рациональные люди и прочий сброд останутся за порогом этого счастливого пристанища; но зато те, кто при жизни заглушал в себе скепсис, смогут сполна насладиться вечным блаженством.
Мы живём в мире трудно вообразимых, удивительных вещей – от энергии термоядерного синтеза, дающей свет нашему солнцу, до генетических и эволюционных последствий этого света, что уже миллиарды лет разворачиваются на Земле – и при всём этом Рай отвечает самым мелочным нашим желаниям с обстоятельностью карибского круиза. Воистину, это поразительно . Кто-нибудь легковерный может даже подумать, что человек, страшась потерять всё, что ему дорого, создал и рай, и его сторожа бога по образу и подобию своему . Подумайте об урагане Катрина , опустошившем . Более тысячи человек погибли, десятки тысяч потеряли всё своё имущество, и более миллиона были вынуждены покинуть свои дома. Можно с уверенностью сказать, что в тот самый момент, когда ураган обрушился на город, почти каждый житель Нового Орлеана верил во всемогущего, всеведущего и милосердного бога.
Но чем же занимался бог , пока ураган разрушал их город?
Не мог же он не слышать молитв стариков, которые искали спасения от воды на чердаках и в конце концов захлебнулись. Все эти люди были верующими. Все эти добропорядочные мужчины и женщины молились на протяжении всей своей жизни. Только атеисту хватает смелости признать очевидное: эти несчастные люди погибли , разговаривая с воображаемым другом. Конечно, о том, что шторм библейских масштабов готов обрушиться на Новый Орлеан, предупреждали не раз, и меры, принятые в ответ на разразившуюся , были трагически неадекватны. Но неадекватными они были только с точки зрения науки . Благодаря метеорологическим выкладкам и спутниковым снимкам, учёные заставили немую природу заговорить и предсказали направление удара Катрины.
Бог никому не поведал о своих планах . Если бы жители Нового Орлена всецело полагались только на милосердие Господа, они бы узнали о приближении смертельно опасного урагана только с первыми порывами ветра. Тем не менее, по результатам опроса, проведённого « Пост», 80% переживших ураган утверждают, что он лишь укрепил их веру в бога.
Пока Катрина поглощала Новый Орлеан, почти тысяча шиитских паломников была затоптана насмерть на мосту в Ираке. Нет сомнений в том, что эти паломники истово верили в бога , описанного в Коране: вся их жизнь была подчинена неоспоримому факту его существования; их женщины укрывали лица от его взгляда; их братья по вере регулярно убивали друг друга, настаивая на своей интерпретации его учения. Было бы удивительно, если бы хоть один из выживших в этой трагедии утратил веру. Скорее всего, выжившие воображают, что спаслись, благодаря божьей милости .
Только атеист в полной мере видит безграничный нарциссизм и самообман верующих. Только атеист понимает, насколько аморально верить в то, что один и тот же спасал тебя от катастрофы и топил младенцев в их колыбелях. Отказываясь прятать реальность человеческого страдания за сладенькой фантазией о вечном блаженстве, атеист остро чувствует, насколько драгоценна человеческая жизнь – и как прискорбно то, что миллионы людей подвергают друг друга страданиям и отказываются от счастья по прихоти собственного воображения .
Трудно представить, катастрофа каких масштабов сможет поколебать религиозную веру. оказалось недостаточно. Не хватило и геноцида в – даже несмотря на то, что среди убийц, вооружённых мачете, были священники. Как минимум, 300 миллионов человек , среди них немало детей, погибли от оспы в XX веке. Воистину, пути господни неисповедимы. Похоже, даже самые вопиющие противоречия не помеха для религиозной веры. В вопросах веры мы целиком оторвались от земли. Разумеется, верующие не устают заверять друг друга, что бог не несёт ответственности за человеческие страдания. Однако как ещё мы должны понимать утверждение о том, что бог вездесущ и всесилен? Другого ответа нет, и пора перестать увиливать от этого.
Проблема теодицеи (оправдания бога) стара как мир, и мы должны считать её решённой. Если бог существует, он либо не может предотвратить ужасающие бедствия, либо не хочет этого делать. Следовательно, бог либо бессилен, либо жесток. На этом месте благочестивые читатели прибегнут к следующему пируэту: нельзя подходить к богу с человеческими мерками нравственности. Но какие же мерки используют верующие, чтобы доказать доброту Господа? Конечно, человеческие. Более того, всякий бог, которого волнуют мелочи вроде однополых браков или имени, которым его называют молящиеся, вовсе не так уж загадочен. Если бог Авраама существует, он недостоин не только грандиозности мироздания. Он недостоин даже человека .
Есть, разумеется, ещё один ответ – наиболее разумный и наименее одиозный одновременно: библейский бог – плод человеческого воображения .
Как заметил Ричард Докинз, мы все являемся атеистами по отношению к Зевсу и . Только атеист понимает, что библейский бог ничем не отличается от них. И, как следствие, только атеист может обладать достаточной долей сострадания, чтобы видеть глубину и значение человеческой боли. Ужасно то, что мы обречены умереть и потерять всё, что нам дорого; вдвойне ужасно то, что миллионы людей безо всякой нужды страдают и в течение своей жизни. Тот факт, что в значительной части этих страданий напрямую виновата – религиозная нетерпимость, религиозные войны, религиозные фантазии и растрата и без того скудных ресурсов на религиозные нужды, – делает атеизм нравственной и интеллектуальной необходимостью . Эта необходимость, однако, ставит атеиста на периферию общества. Отказываясь терять связь с реальностью, атеист оказывается оторван от иллюзорного мира своих ближних.
Природа религиозной веры...
Согласно последним опросам, 22% американцев абсолютно уверены, что Иисус вернётся на Землю не позднее, чем через 50 лет. Ещё 22% полагают, что это вполне вероятно. Судя по всему, эти 44% – те же люди, кто посещает церковь как минимум раз в неделю, кто верит в то, что бог в прямом смысле завещал евреям землю израильскую, и кто хочет, чтобы нашим детям не преподавали научный факт эволюции. Президент Буш хорошо понимает, что такие верующие представляют собой наиболее монолитный и активный слой американского электората. Как следствие этого, их взгляды и предрассудки оказывают влияние почти на любое решение государственного значения. Очевидно, что сделали из этого неверные выводы и теперь лихорадочно листают Писание, ломая голову над тем, как лучше умаслить легионы тех, кто голосует на основании религиозных догм. Более 50% американцев «негативно» или «крайне негативно» относятся к тем, кто не верит в бога; 70% полагают, что кандидаты в президенты должны быть «глубоко религиозны».
Мракобесие в Соединённых Штатах набирает силу – в наших школах, в наших судах и во всех ветвях федеральной власти. Только 28% американцев верят в эволюцию; 68% верят в Сатану. Невежество такой степени, пронизывающее весь организм неуклюжей , представляет проблему для всего мира. Хотя всякий умный человек может запросто критиковать религиозный фундаментализм, так называемая «умеренная религиозность» до сих пор сохраняет престижное положение в нашем обществе, включая академические круги. В этом есть определённая доля иронии, поскольку даже фундаменталисты используют свои мозги более последовательно, чем «умеренные».
Фундаменталисты оправдывают свои религиозные воззрения при помощи смехотворных доказательств и несостоятельной логики, но, по крайней мере, они пытаются найти хоть какое-то рациональное оправдание. Умеренные верующие, напротив, обычно ограничиваются перечислением благих последствий религиозной веры. Они не говорят, что верят в бога, потому что исполнились библейские пророчества; они просто заявляют, что верят в бога, потому что вера «придаёт смысл их жизни». Когда погубило несколько сотен тысяч человек на следующий день после Рождества, фундаменталисты незамедлительно истолковали это как свидетельство божьего гнева. Оказывается, бог послал очередное туманное предупреждение о греховности абортов, идолопоклонства и гомосексуализма. Пусть и чудовищное с нравственной точки зрения, но такое истолкование является логичным, если исходить из определённых (абсурдных) посылок.
Умеренные верующие, напротив, отказываются делать какие бы то ни было выводы из действий Господа. Бог остаётся тайной тайн, источником утешения, легко совместимым с самыми кошмарными злодеяниями. Перед лицом таких катастроф, как азиатское цунами, либеральная религиозная общественность с готовностью несёт слащавый и отупляющий разум вздор . И всё-таки люди доброй воли совершенно естественно предпочитают такие трюизмы одиозному морализаторству и пророчествам истинно верующих. В промежутках между катастрофами акцент на милосердии (а не гневе), безусловно, заслуга либеральной теологии. Однако стоит заметить: когда из моря вытаскивают раздутые тела погибших, мы наблюдаем человеческое, а не божественное милосердие.
В дни, когда стихия вырывает тысячи из рук матерей и равнодушно топит их в океане, мы видим с предельной ясностью, что либеральная теология – самая вопиюще абсурдная из человеческих иллюзий. Даже теология божьего гнева более состоятельна интеллектуально. Если бог существует, его воля не является загадкой. Единственное, что является загадкой во время таких ужасных событий, – это готовность миллионов психически здоровых людей верить в невероятное и считать это вершиной нравственной мудрости. Умеренные теисты утверждают, что разумный человек может верить в бога просто потому, что такая вера делает его счастливей, помогает ему преодолеть страх смерти или придаёт смысл его жизни.
Это утверждение – чистой воды абсурд .
Его нелепость становится очевидной, как только мы заменяем понятие «бог» на какое-нибудь другое утешительное предположение: представим, например, что некто хочет верить, что где-то в его огороде зарыт бриллиант величиной с холодильник. Вне всякого сомнения, верить в такое очень приятно . Теперь представьте, что бы случилось, если бы некто последовал примеру умеренных теистов и стал защищать свою веру следующим образом: на вопрос, почему он думает, что в его огороде зарыт бриллиант, в тысячи раз превосходящий размерами любой из доселе известных, он даёт ответы вроде «эта вера составляет смысл моей жизни» , или «по воскресеньям моя семья любит вооружаться лопатами и искать его» , или «я не хотел бы жить во вселенной без бриллианта размером с холодильник у себя в огороде» .
Ясно, что эти ответы неадекватны. Хуже того: так отвечать может либо безумец , либо идиот .
Ни пари Паскаля, ни «прыжок веры» Кьеркегора, ни прочие ухищрения, на которые идут теисты, не стоят выеденного яйца. Вера в существование бога означает веру в то, что его существование неким образом соотносится с вашим, что его существование является непосредственной причиной веры. Между фактом и его принятием должна существовать некая причинно-следственная связь или видимость такой связи. Таким образом, мы видим, что религиозные утверждения, если они претендуют на описание мира, должны носить доказательный характер – как и любые другие утверждения. При всех свои прегрешениях против разума, религиозные фундаменталисты понимают это; умеренные же верующие – почти по определению – нет.
Несовместимость разума и веры уже на протяжении столетий является очевидным фактом человеческого познания и общественной жизни. Либо у вас есть веские причины придерживаться определённых взглядов, либо таких причин у вас нет. Люди любых убеждений естественным образом признают верховенство разума и прибегают к его помощи при первой же возможности. Если рациональный подход позволяет найти доводы в пользу учения, он непременно берётся на вооружение; если рациональный подход угрожает учению, он высмеивается. Иногда это происходит в одном предложении. Только если рациональные свидетельства в пользу религиозной доктрины неубедительны или начисто отсутствуют, или если всё свидетельствует против неё, приверженцы доктрины прибегают к «вере» . В остальных случаях они просто приводят основания для своих убеждений (напр., «Новый Завет подтверждает пророчества », «я видел лицо Иисуса в окне», «мы молились, и опухоль нашей дочери перестала расти»). Как правило, эти основания недостаточны, но всё-таки они лучше, чем полное отсутствие оснований.
Вера – всего лишь лицензия на отрицание разума , которую выдают себе последователи религий. В мире, который продолжает сотрясать грызня несовместимых вероучений, в стране, ставшей заложником средневековых понятий «бог», «конец истории» и «бессмертие души», безответственное разделение общественной жизни на вопросы разума и вопросы веры более неприемлемо.
Вера и общественное благо...
Верующие регулярно заявляют, что атеизм несёт ответственность за ряд самых чудовищных преступлений XX-го столетия. Однако, хотя режимы Гитлера, Мао и Пол Пота действительно были в разной степени антирелигиозны, они не отличались чрезмерной рациональностью. [«Сталин» и «Гулаг» сюда добавлены явно из соображений лояльности, что несколько извиняет автора – конформизм извинителен, поскольку сила солому ломит. А вот забвение – из ровно тех же соображений – что гитлеровский режим был более чем религиозен и преследовал атеистов – уже нет, поскольку г.Харрис сам выбрал тему «за атеизм», а ложь про «атеистичность» нацистского режима – любимый приём клерикальной пропаганды. – В.К .]. Их официальная пропаганда представляла собой жуткую мешанину заблуждений – заблуждений о природе расы, экономики, национальности, исторического прогресса и опасности интеллектуалов. Во многих отношениях, религия была прямым виновником даже в этих случаях.
Правда, как ни шокирующе это звучит, такова: человек может быть настолько хорошо образован, что сумеет построить атомную бомбу, не переставая верить в то, что в раю его поджидают 72 девственницы. Такова лёгкость, с которой религиозная вера раскалывает человеческое сознание, и такова степень терпимости, с которой наши интеллектуальные круги относятся к религиозному вздору. Только атеист понял то, что уже должно быть очевидно любому думающему человеку: если мы хотим ликвидировать причины религиозного насилия, мы должны нанести удар по ложным истинам ...
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех интересующихся. Все Конференции транслируются на Интернет-Радио «Возрождение» …
Мнение о том, что верующие верят, что Бог есть, а атеисты верят, что его нет предельно наивно и ошибочно. "А теизм" – это не анти-теизм, а всего лишь а-теизм, где "a" – отрицательная частица, и "theos" – бог. Термин же "богоборчество" вообще к атеизму отношения не имеет, он применим только к верующим по-разному людям.
Атеизм это система взглядов, отрицающие веру в сверхъестественное, бессмертие души, потусторонний мир, воскресение из мёртвых.... История атеизма намного короче, чем история религий. Он имеет научные, моральные и социальные основания, его нельзя путать с «верой наоборот», с ленинским «воинствующим атеизмом» и гонениями на церковь. В обычной жизни на каждое «Да» верующего атеист вовсе не обязательно говорит «Нет».
Вопрос о существовании Бога - это не вопрос о существовании того или иного человека, предмета, сгустка энергии, мирового разума, внеземных высокоразвитых пришельцев внеземных цивилизаций и т.п. Подобная постановка сакрального вопроса делает его профанным, посюсторонним, доступным эмпирической и логической проверке. Для верующего он не может даже возникнуть. Кант перечислил и показал, что все имевшие в истории место возможные попытки доказательства существования бога как сакрального объекта приводят к неустранимым антиномиям, то есть противоречиям, делающих эти доказательства несостоятельными.
Поэтому водораздел между религией и атеизмом не в спорах о «устройстве» Бога и о доказательствах его существования, а в выборе религиозных или не религиозных объяснительных принципов окружающего нас мира. Суть атеизма не в богоборчестве, а в свободомыслии, не связанном с принадлежностью к какой-либо религии. (Правда, было одно время, когда под свободомыслием понималось разрешение верующим рассуждать о Боге и вере, не выходя за рамки религии). Исследование религиозных воззрений и их влияния на человека и общество психологами, историкам, социологами, политологами, логиками, философами да и просто здравым смыслом возможна только вне религии. В рамках самой религии она возникнуть и не может. Свободомыслящий человек не может не быть атеистом. Конечно, он свободно может прийти к вере, но тогда он должен отказаться от свободомыслия в этой области.
Итак, атеизм - методологическая позиция, признающая несостоятельной теологическую схему объяснений. Веками атеисты подвергались гонениям, кострами и проклятиями расплачивалась Церковь за попытки сомневаться и искать обоснованные знания. Но с тех пор многое изменилось. Люди обрели право быть разными. Современный атеизм основывается на анализе социальных и гносеологических истоков религии, истории религии и тех методов обоснования, которые использует церковь. Атеизм нельзя путать с неосмысленным безбожием необразованного человека.
«Совершеннейший атеист стоит на предпоследней ступеньке к совершеннейшей вере… Безразличный же человек никакой веры не имеет, кроме страха поганого». /Ф. Достоевский/.
Но существо с непогашенными звериными инстинктами да ещё и безбожное, действительно опасно. Образование и воспитание – процесс длительный и трудный. Чем же быстро обуздать агрессию и невежество? Религией!
Поэтому только нравственный человек имеет право быть атеистом. До атеизма нужно дорасти. Не случайно тот же Достоевский в повести «Подросток» говорит:
«Русский атеист, если только он вправду атеист и чуть-чуть с умом, — самый лучший человек в целом мире»
Как возможно существование богов
Спор атеиста и верующего совершенно безнадёжное занятие, так как по определению верующий изначально убеждён в абсолютной истинности своей веры, иначе он не был бы верующим. Но всё-таки при беседах на эту тему разумно начинать с договоренности о понимании Бога. Для современных «зрелых» религиозных конфессий Бог есть сакральная персонификация Абсолюта. Здесь уже осуществлён переход от зооморфного и антропоморфного понимания к некоторой абстракции. При этом идея надмирности, сверхъестественности остаётся. Причем почему-то не учитывается, что если Бог есть - то он ЕСТЬ-ественен во Вселенной и имеет какой-то материальный носитель, будь это высокоразвитая внеземная цивилизация или совершенно неведомые нам формы существования. А если он "сверхъестественен", то он и существует только в виде идеального образа в голове верующего. Главное, что этот образ вполне реально воздействует на психику верующего: то во что человек верит - то для него и существует . Не случайно образованные церковные иерархи, в том числе и патриарх Кирилл говорит: нельзя требовать от науки доказательства бытия Бога. Свидетельствовать бытие Бога может только чудесное «откровение и многовековый религиозный опыт».
Биологическое существо хомо-сапиенс есть разновидность обезьяны из отряда узконосых приматов, возникло оно в результате трехмиллиардолетней эволюции жизни на планете. Эволюция его продолжается и сейчас. Не "труд создал человека", он сформировался в процессе приспособления к палке, камню, к орудиям самосохранения, формированию языка, развитию коммуникаций в первобытном племени, способности манипулировать образами. И уже как социальной существо построил человек искусственную среду обитания на тонкой и зыбкой, всего-то в 30-40 км толщиной (радиус Земли 6000 км) земной коре планеты, названной Землёй. А земля, которая казалась твердью, к великому изумлению оказалась планетой, вращающейся вокруг одной из миллионов звезд – по астрофизической классификации желтом карлике на далёкой окраине одной из миллиардов Галактик.
Человечество когда-то исчезнет. В лучшем случае в результате космической катастрофы, в худшем – самоуничтожится по собственной глупости. Вселенная такой мелочи не заметит.
Хорошо если вера – психотерапия и помощница, допустимо, если она используется в процессе разумного управления массовым сознанием, но плохо, если она используется для превращения человека в раба хитроумных правителей.
Церковь не должна монополизировать «духовность», моральные нормы, а тем более светскую этику. Совесть, и светская, и религиозная, - если она есть, то она с человеком. Инквизиторы пытали и сжигали людей - и считали, что поступают по совести. А слова "атеист" и "материалист" вовсе не ругательные. Меня тут один старичок с белой бородой назвал «махровым материалистом», видимо слышал, что Ленин идеалистов обзывал махровыми, ну и перестроился. Сейчас ведь даже бывшие «научные атеисты» перекрасились в «глубоко верующих»: это для карьеры приспособленцев стало полезно.
Наше знание всегда ограничено, наше невежество безгранично. Но отсюда не следует, что в каждое белое пятно науки надо вставлять богов. Не бог создал Вселенную, жизнь, человека, а природа, вопрос о первопричине не имеет смысла так как уводит в бесконечность.
«Бог создал человека, а Человек отплатил ему тем же». Люди создали большое количество самых разных богов, это естественный этап в эволюции человечества. А пока - Бог в помощь или сам не плошай – кому что…
Надо уважать чувства искренне верующих и чувства атеистов, а вот об этом почему-то забывают.
Существует утверждение, что якобы религия – это безальтернативная система, которую просто нельзя обойти. Такая точка зрения характерна как для апологетов религии (теологов, религиозных философов и проч.), так иногда и для критиков определенной религии (например, христианства).
Понятно, что идеалисты в целом определяют религию как «абсолют», а поэтому они воспринимают возникновение религии как нечто «сверхъестественное», т.е. они верят буквально в трактовку того или иного культа, а иногда отдельного философского идеалистического течения.
Примечательно, но существуют и нерелигиозные люди, которые пытаются сказать, что нерелигиозные течения – это «тоже религия». Например, известный французский социолог Дюркгейм или немецкий философ Фейербах. Они не мыслят историю «без религии», а соответственно могут облачать «позитивные явления» в религиозную оболочку. Т.е. Фейербах предлагает прямо заменить веру в бога на веру в человека, но все-таки считает это «религией».
В общем, концепций достаточно много, и в данном случае не идет речи об анализе всех концепций. Хотелось бы просто ответить на заданный вопрос.
Аргументы: истина
1. Пожалуй, единственный аргумент, который якобы претендует на объективность, заключается в том, что атеизм рассматривает все явление «догматически», а соответственно имеет религиозную форму, поскольку сами атеисты якобы могут «абсолютно утверждать, что бога нет». Раньше этот аргумент использовали идеалистические философы, но со временем и попы, и общественные деятели. К сожалению, он не основан на глубоком изучении проблематики, а соответственно претендовать на достойный аргумент просто не может. Это в большей мере пропагандистский прием.
Аргументы: миф
- Изначально любое определение религии связывает ее с верой в сверхъестественное. Причем религия – это организованная форма. Самое важное, что любая вера не основана ни на чем, и имеет исключительно отвлеченный характер. Соответственно, есть некий «свод правил», которому нужно следовать абсолютно, дабы считаться сторонником той или иной религии. Нужно просто принять любое положение, каким бы нелепым оно не казалось. В каждой религии есть «своды правил», как правило, короткие, их можно сравнить и проанализировать. В христианстве – это «символ веры». Атеизм же обходится без веры в сверхъестественное, и без символа веры.
- Очень часто критики атеизма не замечают саму природу этого явления, которое зародилось еще в древней Греции. Само слово буквально означает «без бога», т.е. это не отрицание бога, а просто отказ от гипотезы бога, поскольку она не представляет никакой ценности для человека разумного. Т.е. атеисты не говорят, что «бога точно нет», или что «научно доказано, что бога нет», а просто не соглашаются с гипотезой бога, поскольку она имеет не больше смысла, чем, например, вера в невидимый летающий чайник, русалку или нечто подобное. Собственно, никто не будет научно отрицать все это, поскольку здесь просто нет предмета спора.
- Соответственно, атеизм не является религией лишь постольку, поскольку сама суть атеизма – это критический взгляд на нелепые утверждения о существовании той или иной абстракции. Одно время верили в существование «домового» так же неистово, как и в бога, поэтому это просто здравый смысл и не более того. Кстати, атеисты совершенно не являются «принципиальными» врагами бога известных мировых религий. По большому счету атеизм – «без богов», т.е. это касается совершенно всех богов, коих, не считая тотемов, фетишей, и проч., было достаточно много в истории человечества.
Вердикт: миф
Религия – это организованная форма сторонников определенного культа, где есть четко установленные правила и догмы. Обязательным атрибутом любой религии является вера в сверхъестественное и незыблемость правил, обрядов, догм и символов. Причем бывает даже, что религиозная форма исключает понятие бога, но все же не исключает именно веру в сверхъестественное.
Соответственно, всех этих атрибутов атеизм попросту лишен. Сам смысл атеизма заключается в том, что любые догмы, которые являются продуктом абстрактного мышления, не являются вескими причинами для того, чтобы следовать или верить в них. Не удивительно поэтому, что в раннее время религиозные догмы подкреплялись насилием, и неверие подчас просто преследовалось, поскольку реальных оснований для веры, помимо отсутствия элементарных знаний и искаженного отражения социально-экономических отношений, попросту нет.
С Иосифом Соломоновичем мы познакомились, как это принято говорить, совершенно случайно. Мы оба были приглашены в прямой эфир телепередачи “Принцип домино”, посвященной теме “Чудес на свете не бывает”. Иосиф Соломонович защищал заявленную точку зрения, я выступал в качестве оппонента. После программы Иосиф Соломонович спросил меня, готов ли наш журнал предоставить слово атеисту. Я честно признался, что давно мечтаю об этом. Только вот атеисты, к сожалению, похоже перевелись на Руси. К сожалению, потому что общаться (и полемизировать) с честным атеистом куда проще, приятнее и, наверное, даже плодотворнее, чем, скажем, с современным оккультистом или адептом уринотерапии. Единственным условием публикации было право редакции на ответ. Чем мы, собственно, и воспользовались.
Владимир Легойда
Иосиф ЛАСКАВЫЙ
Начало дискуссии. Окончание
С точки зрения атеиста
Audi partem alteram (Выслушай другую сторону, лат.)
“Да что вы – атеисты сказать можете? Что Бога нет?!” – Венедиктов, редактор демократической радиостанции “Эхо Москвы”, в ответ на предложение автора дать слово и атеисту.
Сначала хочу выразить свою радость по поводу того, что мне, атеисту, дали слово. Сейчас это редчайшая возможность – как при власти коммунистов не имел возможности высказаться религиозный человек, так сейчас нигде не дают слова атеисту. За последние годы единственным исключением была дневная передача А. Гордона “Хмурое утро”.
Немного личной истории. В школе и на младших курсах институга я был атеистом бойким и необразованным. Потом стал читать и религиозную, и атеистическую литературу и стал атеистом знающим и спокойным. Большую роль в этом сыграл один случай: в институггском общежитии я жил в одной комнате со студентом из Того – Карсо Парфе. до нашего l-го меда он окончил какую-то французскую школу, кажется, иезуитский колледж, и был ревностным католиком. Парень был очень славным, и его религиозность меня никак не касалась, но вот однажды мы как-то “зацепились языками”. Полагаю, что его французские учителя не тратили много времени на подготовку к дискуссиям с атеистами “о Боге и камне”, “о Боге-самоубийце” и т.п. Я веселился и вдруг увидел на его глазах, огромные, величиной в ягоду смородины – слезы. Меня словно ударило: зачем я его обижаю? Ведь ни он, ни я своих взглядов не изменим. Каких-то третьих лиц, еще не утвердившихся в своем мировоззрении, там не было. Значит – я только хочу выиграть спор? А это не стоит слез человека. С тех пор я был “тихим”, внутренним атеистом до последнего времени. Но сейчас, когда РПЦ успешно старается занять место идеологического отдела ЦК КПСС, ее функционеры и активисты захватили монополию на ТВ и ведут там десятки передач, не давая слова оппонентам, когда следом за ними выступают проповедники других религий и уже совсем дикие ведуньи, пророчицы и т.д. – материалист просто обязан рассказать о своих взглядах. К сожалению, на ТВ слова для дискуссии атеистам не дают, да и чтобы просто сказать “я атеист!” – нужно бьггь либо Нобелевским лауреатом В.Я. Гинзбургом, либо Капицей-младшим.
Поэтому еще раз спасибо журналу “Фома”.
Атеист в описании клерикалов
Пользуясь тем, что настоящих атеистов зритель ТВ не видит, клерикалы (всякие там архиереи) создали образ атеиста – такое чучело, с которым и дискутируют, спор для них оказывается очень легким т.к. этот “чучельный атеист” только тупо твердит “Бога нет, Бога нет!” Другие, более думающие, говорят, что атеист такой же верующий человек, только он верит в то, что Бога нет. В лучшем случае за атеистом признается право на систему взглядов, но очень примитивную – атеист верит только в то, что может пощупать руками и обсчитать на калькуляторе, остальное для него не существует.
Атеист в жизни
На самом деле атеист в жизни все видит, все воспринимает. Его мир не беднее, а богаче мира идеалиста. Атеист видит реальную красоту и сложность мира, радуется ей.
Принимая сложность мира, он готов бороться с тем, что он считает злом. Атеист вовсе не считает, что ему все известно, его система ответов на вопросы научна. На вопрос “Почему?” он отвечает: “Вот поэтому”. А на следующий вопрос “А это почему?” “Потому что…”. И наконец, когда знания его исчерпаны, он отвечает: “Пока я этого не знаю, но потом надеюсь узнать”. Атеисту известно, что чем больше мы знаем, тем больше увеличивается сфера незнания, и его это радует.
Анаксимен из Милета, живший в IV веке до нашей эры, говорил своему ученику: “…твои знания – это маленький круг, а мои – большой. Но все, что осталось вне этих кругов – неизвестность. Маленький круг мало соприкасается с неизвестностью. И впредь, чем больше ты станешь узнавать нового, тем больше будет возникать у тебя неясных вопросов. И это замечательно, поскольку каким бы скучным был бы мир, в котором все известно”.
У религиозного же человека на все есть один ответ: “Так сделал Бог!” или “Так хочет Бог!”. Он всегда правилен, непроверяем (не может быть фальсифицирован) и поэтому – ложен (см. об этом у Карла Поппера).
Можно сказать, что религиозные люди уподобляются солдатам, красящим траву зеленой краской, а снег белой, в ожидании генеральской инспекции. Атеист же, подобно Лапласу, отвечавшему на вопрос Наполеона I: “Где же в вашей системе место для Бога?”, отвечает: “Я в этой гипотезе не нуждаюсь.
Атеист не агностик
Любимый прием клерикалов – объявить атеистов агностиками. Они говорят атеисту: “Ты ведь сам признаешь, что всего знать не можешь, как же ты тогда утверждаешь, что Бога нет?!” Ответ атеиста прост: “агностик говорит, что не знает, есть ли Бог, я же не зная всего, точно знаю, что описанных вами богов (Иеговы, Иисуса, Аллаха и т.д.) нет, и они не сотворили мир”, т.е. атеист конкретен. Кстати, он легко может представить себе существа, творящие миры (как в фантастических рассказах Станислава Лема), но это будут не сверхъестественные существа, не боги, а просто очень могучие и знающие существа. Ведь и мы с нашими сегодняшними достижениями показались бы богами первобытному человеку.
Владимир Легойда
С точки зрения христианина
Современный мир кишит людьми, которые забыли, что у них есть догмы. Они бы и не назвали догмами свои взгляды, хотя идея прогресса требует более слепой веры, чем идея бессмертия.
Г.К. Честертон.
К сожалению, я не могу ответить Иосифу Ласкавому так, как когда-то Александр Грин ответил пришедшему брать у него интервью для журнала “Безбожник” Юрию Домбровскому:
“Ваше неверие скоро пройдет”. И не только потому, что я – не Грин, а мой уважаемый оппонент – не Домбровский. И время другое, и люди. Признаюсь честно, я не слишком верю, что мои аргументы смогут разубедить Иосифа Соломоновича. Спор верующего и неверующего о вере больше всего напоминает мне спор любящего и нелюбящего о любви. Разве может тот, кто порхает на ее крыльях, рациональными доводами убедить того, кто видит причину его поведения в изменении химических процессов в организме или в чем-то другом, но только не в реальном чувстве к реальному человеку?
О чем же тогда можно говорить и зачем спорить? Думаю, только о следствиях. Влюбленный (верующий) уверяет весь мир, что любовь делает его чище и лучше, хотя меняться порой нелегко. Невлюбленный (неверующий) убежден, что любовь вредно действует как на влюбленного, так и на окружающих. Хотя бы потому, что нет объекта любви. Собственно, об этом и пишет мой уважаемый оппонент: что хорошо и что дурно? Что правильно? Вера в Бога или неверие в Него? Об этом и попытаемся поговорить.
Венедиктов, не пустивший моего уважаемого оппонента на “Эхо Москвы”, на самом деле не прав. Не прав даже и в философском плане. Сказать, что Бога нет – это не пустая фраза. Это серьезное и осмысленное высказывание, из которого очень много что вытекает. Вспомним капитана Лебядкина из “Бесов” Достоевского: “Если Бога нет, то какой же я тогда штабс-капитан?”
Атеист в моем понимании: о смысле диалога
Прежде всего, мне не совсем понятно, кто такие “настоящие атеисты” и где их – днем с огнем – необходимо искать. Что касается “чучельного атеиста” – ни разу с таким образом не сталкивался. Кроме того, давайте сразу внесем ясность в утверждение, что атеист – тоже верующий человек. Никакого пренебрежения к атеистам, никакой примитивизации здесь нет. Речь идет о том, что мировоззренчески людей можно разделить на тех, кто верит в существование Бога, и тех, кто в Него не верит.
Не буду сейчас углубляться в анализ того, чем вера теиста отличается от неверия атеиста (а они, конечно, отличаются. Атеизм – это не “такая же вера”, а другая). Замечу лишь вот что. Диалог между атеистом и верующим имеет смысл лишь тогда, когда они оба один верит, другой не верит – в одного и того же Бога. Этот пункт весьма важный, и я на нем собираюсь наставать со всей силой, позволительной в наше политкорректное время. В противном случае у нас нет и не может быть никакого предмета для спора, разговора, диалога и проч. Иными словами, если я верю в будущее России, а мой оппонент не верит в будущее Грузии, вряд ли мы поймем друг друга – чтобы понимать, нужно, как говорят ученые, договориться о терминах. А поскольку атеизм – логически и исторически – есть реакция на теизм (сначала люди верили, а потом стали сомневаться в наличии предмета своей веры), то представления о Боге придется заимствовать у верующих, а не у атеистов.
Поэтому наша полемика с Иосифом Соломоновичем будет иметь смысл, если мы обсудим мою веру в Бога, Который, говоря евангельскими словами, есть Любовь, а не чьи-то представления о бородатом и уставшем (или скверном) дедушке, летающем на облаке по межпланетному пространству. В такого Бога я лично никогда не верил, не верю и не поверю, даже если все атеисты мира начнут меня убеждать в обратном – то есть в том, что именно этот пожилой тучеводитель и есть объект моей веры.
Атеист в жизни: что это такое
Я готов допустить, что мой уважаемый оппонент в этой жизни все видит и все воспринимает”. Я даже готов рассматривать приводимого моим оппонентом анонимного атеиста как некий идеальный тип, находящийся в оппозиции к другому идеальному типу – православному христианину. Именно идеальный, потому что в реальной жизни, увы, среди тех, кто считает себя атеистами, равно как и среди тех, кто относит себя к христианам, “радуются жизни” далеко не все.
Однако со следующим выражением я не согласен категорически: “Атеист вовсе не считает, что ему все известно… его система ответов на вопросы научна”. Причем не согласен я не как православный христианин, а как культуролог, как преподаватель, наконец. Из атеизма нашего идеального типуса никак не следует то, что система его взглядов научна. Это типичная методологическая ошибка, характерная для недавних советских времен, когда атеизм провозглашался научным.
Поэтому повторю с настойчивостью римского сенатора, твердившего о необходимости разрушения Карфагена: атеистическая, равно как и теистическая мировоззренческие установки не могут быть окончательно рационально доказаны. Поэтому методологически правильно противопоставлять не религию науке, а безрелигиозное мировоззрение – религиозному. Науку же логичнее противопоставлять псевдонауке, то есть тому, что претендует на подлинное и именно научное знание, таковым не являясь (например, астрология, история по Фоменко и т. д.).
Внешне может казаться, что атеист более научен, ибо он рассуждает примерно так: “Наука никак не свидетельствует (и не может свидетельствовать) о том, что находится за пределами рационального познания. Значит, и говорить здесь не о чем. Значит, и Бога никакого нет”. Рассуждения верующего человека будут почти такими же, вплоть до последнего предложения, которое прозвучит иначе: “Значит, языком науки говорить о Боге нельзя”.
Повторяю, я ни в коей мере не подвергаю сомнению то, что мой уважаемый оппонент хорошо знаком и прекрасно владеет научным инструментарием, но сей факт следует исключительно из его научной подготовки, но не из его атеистического мировоззрения. И уж коль Высшая аттестационная комиссия присвоила мне степень кандидата наук, смею надеяться, что и мне знакомы основы научной методологии.
Что же касается выражения “научный атеизм”, то оно есть ничто иное, как оксюморон, то есть сочетание несочетаемого – как “живой труп” у Толстого. Ничего обидного для атеизма и атеистов в этом утверждении нет – просто существуют разные способы познания мира и отношения к нему. Есть способ веры, а есть способ знания. И атеизм, и теизм есть способы веры. (Просто вера теиста основана чаще всего на особом опыте, а неверие атеиста – на научных данных, которые этот опыт измерить не могут, поэтому отказывают ему в объективности.) Иными словами, атеист может быть ученым (равно как и верующий), но атеизм быть научным не может. Атеист может исходить из научных данных, но это не делает атеизм наукой.
Я также готов согласиться с моим уважаемым оппонентом, что у религиозного человека (христианина) на все один ответ: “Так хочет Бог”. Но только в том случае, если Иосиф Соломонович признает правоту Венедиктова что у нерелигиозного (атеиста) этот ответ звучит как “Потому что Бога нет”. Если же мой уважаемый оппонент говорит о многообразии ответов атеиста, то, простите, почему мне, человеку верующему, отказывают вправе цветного восприятия жизни? Гилберт Честертон писал по этому поводу: “Я не хочу, чтобы мне приписали дикое нелепое мнение; я не считаю, что наши взгляды и вкусы зависят только от обстоятельств и никак не соотносятся с истиной. Прошу прощения у свободомыслящих, но все же позволю себе мыслить свободно”. Впору обвинять антиклерикалов в создании образа “чучельного христианина”. Однако это уже получается цитирование. Честно признаюсь, не невольное.
Что касается ссылки на глубоко уважаемого мной Карла Поппера, то и здесь я вынужден разочаровать Иосифа Соломоновича. И вновь – не как православный христианин, а как культуролог. Принцип фальсифицируемости научного знания, к которому апеллирует мой уважаемый оппонент, действительно был введен Карлом Поппером в философию науки с целью разграничения научного и ненаучного знания. Но Поппер-то утверждал, что только научное знание может быть в принципе фальсифицируемо. А ненаучным жестко признавал то, которое фальсифицировать нельзя!
Если чуть подробнее: в отличие от своих предшественников-позитивистов, считавших, что научное знание истинно, а критерием научности является эмпирическая подтверждаемость (верификация), Поппер полагал, что научное знание не может претендовать на истинность. Это лишь один из типов знания (наряду с бытовым, религиозным и т. д.). Этот тип весьма специфичен и должен быть отличаем от других. В качестве критерия Поппер и вводит вышеназванный принцип. Смысл его заключается в том, что научной может считаться лишь та теория, которая способна сформулировать условия, при которых она окажется ложной. В силу такого отношения к научному знанию Поппер был абсолютно убежден в том, что любая научная теория с неизбежностью окажется ложной в (не)далеком будущем. И ученым придется находит новое логическое объяснение когда-то объясненным фактам. Эта принципиальная фальсифицируемость научного знания и есть, по Попперу, способ развития науки.
Если же условия, при которых тезис окажется ложным, сформулированы быть не могут, то такое знание не является научным.
Это совсем не означает, что такое знание следует заклеймить как плохое. Возьмем тезис: “Лондон – столица Великобритании”. При условии, если будет доказано, что Лондон не находится на территории Великобритании, или что такого города нет, наше утверждение о капитальных притязаниях Лондона окажется ложным. Что, по Попперу, является свидетельством того, что данный тезис может быть рассмотрен как научный. Возьмем другой тезис: “Бог есть”. Можем ли мы сформулировать условия, при которых наш тезис сам себя опровергнет? Если не считать, что Бог вращается на околоземной или прочих орбитах, а исходить из христианского понимания Бога как трансцендентной (иноприродной миру) Личности, то такие условия сформулированы быть не могут. Что с неизбежностью выводит представления о Боге за границы научной компетенции. То есть научное знание не способно ни подтвердить, ни опровергнуть существование Бога. Что и требовалось доказать.
Атеист действительно не агностик
Я, очевидно, не гожусь в клерикалы, поскольку не вешаю на атеиста ярлыка агностика. Конечно же, атеизм и агностицизм – это очень разные подходы. Мир агностика представляется мне менее четким и ясным, но не менее честным, чем мир наших идеальных атеиста и теиста: ну не считает человек возможным знание о Боге. И честно об этом говорит. А вот почему атеист, не зная всего, наверняка утверждает, что Бога нет – для меня загадка. Это, если хотите, один из величайших парадоксов человеческого сознания. Именно, почему «точно знает»? Ведь в начале своей статьи мой уважаемый оппонент явно возмущался представлением об атеисте как о человеке, который верит только в то, что можно пощупать руками и посчитать на калькуляторе. То есть, наверное, верит он и в нечто другое. И точно знает, что не все ему известно. Откуда же тогда уверенность в том, что “Бога точно нет”?
Атеизма не существует. По крайнем мере в том виде, в каком его представляют себе атеисты. Те, кто считает себя атеистами, привыкли противопоставлять атеизм религии, причем в религию объединяются на равной основе и все монотеистические религии, и языческие культы. А атеизм вроде как выше всей этой ерунды.
Но с точки зрения христианства атеизм - это просто одна из многочисленных разновидностей того, что в христианской традиции принято называть «язычеством». Под словом «атеизм» объединяются разные веры, верования, суеверия, всевозможные индивидуальные, локальные мини-религии. То есть существуют монотеистические религии, традиционные национальные религии, а существуют – атеистические религии.
Вот, например, в дебрях обсуждений наткнулась на то, что мол не только христиане с язычниками конфликтовали, но в Японии одни язычники были нетерпимы к другим. И вывод из этого: "Хорош здесь только атеизм, который никогда не будет устраивать религиозную войну от того, что какого-то бога назвали не так или непочтительно к нему отнеслись".
Какая наивная вера! И главное, какое узкое понимание "бога с маленькой буквы", он же идол, он же кумир. У человека всегда будет религия, неважно, что это будет - синто или научный коммунизм. И он будет еще какую религиозную войну устраивать из-за того, что "какого-то бога назвали не так или непочтительно к нему отнеслись". Только богом этим будет, например, Сталин. И будет инквизиция, да еще какая, и будут религиозные гонения, да еще какие. При полном, заметьте, "научном атеизме".
Я почти уверена, что и языческие боги древних времен не воспринимались именно как мясистые существа - я вообще не склонна считать людей двухтысячелетней давности тупее нашего. Древние божества тоже были символами, воплощениями неких идей. Это как в старой байке про то, что Сталин говорит сыну: "Ты думаешь, ты Сталин? Нет. И я не Сталин. Вот он (показывая на свой портрет) - Сталин!"
Человеку надо во что-то верить. Любой атеист во что-то верит - в светлое будущее, в демократию, в победу коммунизма, в народ. Верить во что-то необходимо - иначе можно пустить себе пулю в лоб, просто оглянувшись вокруг. Эта вера и есть его религия. Многочисленные ложные боги, в которых каждый с возрастом разочаровывается.
"А-теизм" означает лишь одно: не верю в тех богов, которых к этому моменту в языке принято объединять под словом "бог". Но язык вообще довольно скудный и неточный инструмент для передачи смыслов – и задача человека разумного узнавать за случайными и расплывчатыми словами те явления, чувства и переживания, которые их породили. Кстати именно поэтому так плох машинный перевод – машина не может «угадать» смыслы, сопоставимые с реальным опытом, и удачно их перевести: у нее просто нет человеческого опыта. Так вот слова – вещь очень неточная. Если вы назовете бабочку «животным» – то будете, как минимум, оригиналом, если речь идет о разговорной речи. При этом это будет абсолютно нормальны в контексте биологической терминологии, которая гораздо выше поднялась в осмысливании бабочки и вполне резонно объединила ее с другими существами из царства «животные».
Точно также и атеизм просто пока не принято называть религией, хотя по сути под этим понятием объединяется куча маленьких неопознанных религий. Этакое пестрое многобожие – то есть классическая ситуация язычества. Иногда разные атеистические религии терпимы друг к другу, но чаще всего не очень: вроде национализма и либерализма. И те люди, которые говорят о нетерпимости традиционных религий, с осуждением произнося «монополия на истину», тут же поливают ядом своих идеологических противников, то есть представителей других вер (ну и при плохом раскладе доходят до религиозных гонений и массового геноцида, это вопрос обстоятельств). Такая странная и, казалось бы, неактуальная заповедь как «не сотвори себе кумира»! На самом деле в смысл этой заповеди редко вдумываются, а она недаром стоит первой. Да чтоб я, да человек 21 века, да кумира, да увольте! А, это? Ну это ж разве кумир... это истина в последней инстанции, и не покушайтесь на нее, ах вы...!
Так что закон об оскорблении религиозных чувств в нынешнем виде, конечно, несправедлив. Потому что религиозное чувство знакомо каждому. И "атеистам" тоже.